— Ким, это совсем не смешно, — сказал он.

— Не смешно для куклы Барби, не смешно для тебя, но для нас иметь в своих рядах убийцу… прости, обвиняемую в убийстве даже страшно.

Ломакс застонал.

— Сейчас камеры уже убрались. Видимо, Диксону Драйверу нравится внимание публики.

— Считается, что прессе не известно о том, что Джулия работает в обсерватории, — заметил Ломакс.

— Ну, ты же их знаешь. Четвертая власть. Еще те ищейки.

Джулии было бы спокойнее в его доме. В его постели.

— Несколько репортеров еще шляются вокруг, но они даже не знают, что она внутри, — сказала Ким. — Она вернулась по дороге мимо Фаллоса.

Сердце Ломакса забилось быстрее.

— Джулия в обсерватории?

— Ну разумеется.

— Она хотела укрыться где-нибудь от прессы.

— Вот и укрылась.

— Где она?

— В своей комнате с каким-то парнем.

— Что?

— С парнем, который вертится вокруг нее все эти дни.

— Каким таким парнем?

— Ломакс, ты бы слышал себя. Что ты собираешься делать — скрутить его, а ее утащить в свою пещеру?

— Каким парнем, Ким?

— Высокий, светлый, а челюстью своей он может смело открывать двери.

— Курт.

— Кто это?

— Он из юридической фирмы, которая защищает Джулию.

— Ее адвоката показывали по телевидению, это женщина. А твой Курт, наверное, самозванец. Бери свой топор и быстрей сюда.

Ломаксу хотелось поскорее закончить разговор, чтобы позвонить Джулии, но Ким была настроена поболтать.

— Как ты там, Ломакс? — поинтересовалась она сладким голосом. — Я много думала о тебе. Я все еще переживаю, что втравила тебя во все это дерьмо с Берлинзом.

— Все хорошо.

Но Ким извинялась снова и снова.

— Хватит, Ким. Перестань.

— Я так виновата перед тобой. Наверное, это разрушит твою карьеру.

— Я не делаю карьеру, — напомнил ей Ломакс.

— И не будешь делать. Все так плохо. Верни Визжащей Эйлин покрывала, и, быть может, научное сообщество примет тебя обратно в свои ряды.

— Чертовы, чертовы покрывала!.. — вздохнул Ломакс.

— Она занесла тебя в черный список, — продолжала Ким. — Тебя теперь не примут ни в одном приличном обществе во всей Америке. А возможно, и нигде в мире.

Ломакс получил уже три письма от Эйлин Фрайл. Первое было весьма вежливым. Во втором Эйлин требовала немедленно вернуть покрывала. В третьем она писала: «Вы не изволили ответить на мои предыдущие письма об исчезнувших покрывалах. Это собственность обсерватории. Не забывайте, что пришло время финансовых ограничений и каждый десятицентовик должен быть потрачен на исследовательские проекты, а не на замену украденных покрывал». Письмо было подписано Э. Н. Фрайл. Ломакса расстроило не столько само письмо, сколько новый логотип на фирменном бланке. На нем изображалось восходящее солнце или, возможно, заходящее за большой купол, вероятно, Фахос.

— Интересно, — спросил он Ким, — а что там делает солнце? Мы же не занимаемся солнцем.

— Уже занимаемся.

— Посматриваете на солнце?

— Мы его изучаем.

— Как?

— Прибыли два парня из Корнеллского университета. Они специалисты по солнцу.

— Специалисты по солнцу! У нас же нет солнечного телескопа!

— Они получают данные из Колорадо.

— Почему они тогда не поехали в Колорадо?

— А один из них — датчанин. — не к месту заметила Ким.

— Специалист по солнцу. Чудно.

— У них краткосрочные контракты. Они пробудут здесь до затмения.

— И чем же они будут заниматься несколько месяцев, ради всего святого?

— Ну, на кухне помогать, экскурсии водить. А один из них так и вовсе датчанин.

— А как насчет работы?

— Слушай, утомительно же трахаться целый день.

Ломакс не засмеялся.

— Предполагается, — заметила Ким уже серьезно, — что они будут изучать солнечные вспышки.

— Тогда почему они уедут сразу после затмения?

— Они отсылают результаты обратно в Корнелл. Да ладно, Ломакс, это же очевидно. Они здесь только ради прессы.

Ломакс издал странный звук — нечто среднее между вздохом и стоном. Словно раненый зверь.

— Полное солнечное затмение, — заметил он, — это не общественное событие.

Ким загоготала так, что Ломакс вынужден был отвести трубку от уха.

— Динозавр! Ты мой хорошенький динозаврик! — взвизгнула она. — А я думала, вы, ребята, все повымерли!

Ломакс снова издал стон раненого зверя. Пес, дремавший на коврике, поднял голову.

— В любом случае, — сказала Ким, — здесь прессы больше, чем нужно. И все мы тоже участвуем в общественной работе. Даже я.

— Ты?

Казалось, Ким смутилась.

— Ну да, я теперь корреспондент Эй-би-си по затмению.

— Да ты что, Ким?

Ломакс был разочарован.

— Прости меня, отец, я согрешила. Но они хорошо платят, да и все тут этим занимаются. Я работаю на Эй-би-си, Добермен — на Си-би-эс, всем досталось понемногу, а Диксон Драйвер и тот датчанин, вероятно, будут вещать по Си-эн-эн с борта реактивного самолета.

— Вы просто кучка самозванцев, — сказал Ломакс. — Никто из вас, кроме этого датчанина, не является специалистом по солнцу.

— Расскажи это моей маме. Она считает, что раз уж все эти штуковины находятся на небе, я должна в них разбираться.

Пес встал и лениво потянулся. Огляделся. Увидев, что Ломакс все еще разговаривает по телефону, лег и снова уснул.

— Может быть, оно и к лучшему, что из-за меня ты вылетел из обсерватории на лето, — сказала Ким. — Потому что с этим затмением все тут с ума посходили.

— Может быть.

В тоне Ломакса уже не чувствовалось обиды.

— Ты поедешь в отпуск?

— Собираюсь в Аризону на несколько дней.

— В Аризону?.. — Тон Ким напомнил ему Кэндис. — И что там, в Аризоне?

— Ящерицы. Большие ящерицы.

— Ну да, ящерицы, славно. А кукла Барби поедет с тобой?

— Вряд ли.

— Значит, — продолжила Ким, — я могу поехать с тобой?

Ломакс решил, что она шутит.

— Разве я могу похитить тебя у Эй-би-си?