— Эй-би-си подождет, — величественно ответила Ким, и Ломакс понял, что она не шутит.

К концу разговора они обо всем договорились: они поедут в Аризону вместе.

Даже не кладя трубку, Ломакс набрал номер Джулии в обсерватории.

— Да, — раздался голос Курта.

— Это Ломакс.

— Ломакс, что за дешевая улыбка там, в суде? Можно подумать, вы раньше никогда не встречали Джулию.

— Это я вам улыбался, Курт, — отвечал Ломакс. — А теперь просто передайте трубку Джулии, хорошо?

Голос Джулии показался ему усталым.

— Все нормально, — сказала она, — но это было так тяжело.

— Ты выглядела такой красивой и невинной.

— Я была напугана.

— Я беспокоился за тебя.

— Не могу поверить, что это произошло. Предстоят еще некоторые досудебные формальности, а в середине августа будет суд. До тех пор я буду работать в обсерватории и делать вид, что все хорошо.

Еще один идиотский совет от Курта. Как можно делать вид, что все идет нормально, если тебе грозит смертный приговор?

— Что за формальности? — спросил он.

Джулия не знала.

— Все будет хорошо, — произнес Ломакс, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Джулия с готовностью согласилась:

— Они не могут обвинить меня в том, чего я не делала.

— Когда уходит Курт?

— Прямо сейчас.

— Хорошо.

После разговора с Джулией Ломакс мог думать только о ней. Он сидел на веранде, прислонившись к дереву, подавленный ее грустью. Но когда вышел с собакой во двор, его стала грызть своя печаль. Разговор с Ким напомнил прошлую жизнь, и Ломакс вынужден был признаться себе, что ему не хватает обсерватории. Он поднял глаза вверх. Небо было безоблачным. Все телескопы на горе сегодня работают. С характерным жужжанием их механические глаза уже открылись и безмолвно вращаются. Ломакс откинул голову. Земля была окутана тонкой сетью звезд — своей галактикой, называемой Млечный Путь. Сотня тысяч световых лет от края до края, но такая ничтожно маленькая среди миллионов ей подобных.

Депьюти, шаривший носом в кустах, подошел и лег у его ног.

* * *

Это письмо Ломакс не стал читать сразу. Несколько дней оно лежало на кухне, прислоненное к старой жестянке из-под пива, и он все еще притворялся, что не интересуется его содержанием. Письмо было от Диксона Драйвера, и в нем Ломаксу предлагалось повторить свое обвинение на комитете по этике обсерватории. Ломакс никогда раньше не слышал о таком комитете. Он подозревал, что Диксон Драйвер задумал этот комитет специально для того, чтобы разобраться с ним, Ломаксом.

Несколько раз он пытался дозвониться Берлинзу, чтобы спросить, получил ли профессор такое же письмо, однако телефон молчал. Он позвонил опять.

— Алло? — ответила Сара Берлинз.

— Могу я поговорить с профессором? — спросил Ломакс.

Он надеялся, что она не узнает его, но обида, прозвучавшая в ее ответе, доказывала, что миссис Берлинз запомнила его голос.

— Вы знаете, который сейчас час? — осведомилась она.

— Э-э-э… — Ломакс редко надевал часы. — Наверное, около десяти?

— Десять тридцать. Разумеется, мой муж уже в постели. Надеюсь, что вы не разбудили его.

Ломакс начал извиняться, но она, как обычно, повесила трубку. Неужели ее муж действительно уже в постели? Несколько недель назад Берлинз мог наблюдать за небом целые ночи напролет. Грусть окутала Ломакса, словно туман.

Он нашел письмо Диксона Драйвера и сел сочинять ответ. Ответ занял менее половины страницы. Ломакс писал, что поскольку проект «Ядро Девять» заморожен, это доказывает его правоту. Он не упомянул имени Берлинза и не повторил своих обвинений. Поиск чистого листа бумаги, марки и конверта занял в три раза больше времени, чем само написание ответа. Закончив, Ломакс опустил письмо в почтовый ящик. Пес терпеливо следовал за ним по пятам. Ломакс опустил ржавую дверцу почтового ящика. Собака поняла скрип как сигнал, что пора возвращаться домой.

Оказавшись внутри, Ломакс впервые почувствовал, как устал. Он прилег на коврик рядом с Депьюти. Его глаза устали, его кожа устала, кости и те чувствовали усталость. Вероятно, устали даже волосы. Пес принялся нежно лизать его руку, а Ломакс провалился в сон, размышляя о том, что каждая частичка его тела изнемогает от усталости.

Все утро они тащились сквозь кромешный ад.

— Он точно на максимуме? — поинтересовалась Ким.

— Угу.

До сих пор Ломакс почти не пользовался кондиционером в своем старом пикапе. В такую жару он просто открывал окна, чтобы ощутить, как раскаленный воздух врывается внутрь салона.

— Просто представь, что за окном холод, а это горячий ветерок от обогревателя.

Однако Ким предпочитала кондиционер. Время от времени она включала радио, чтобы в очередной раз изумиться прогнозу.

— Сто шесть чертовых градусов![2]

Ким находила местную радиостанцию и принималась подпевать. Иногда Ломакс чувствовал, что готов смириться с кондиционером, лишь бы она замолчала.

— Нет, ты точно уверен, что он на максимуме? — снова потянулась она к приемнику. — А то мои батончики «Херши» тают.

— Так съешь их, — посоветовал Ломакс.

— Гениальная идея. И как только я сама не додумалась!

Ким зашелестела обертками. Словно следуя некоей предварительной договоренности, пес, до того мирно спавший на заднем сиденье, подскочил и уткнулся носом в ее плечо.

— Ишь ты, какой быстрый, — заметила Ким с набитым ртом.

Она протянула Ломаксу кусок шоколадки. Однако движение было моментально пресечено собакой, которая, схватив кусок, вернулась на заднее сиденье и с довольным видом принялась жевать. Ким протянула Ломаксу еще кусок, затем настроила радио и запела. Ломакс бросил на нее косой взгляд. Ким облизывала пальцы, вымазанные шоколадом. Она выглядела вполне счастливой.

— Доволен, что взял меня с собой? — спросила Ким, пытаясь перекричать музыку.

— Нет, — ответил Ломакс.

Он все время представлял себе, что на месте Ким могла бы быть Джулия.

Пустыня тянулась по обеим сторонам дороги. Ранее ландшафт был довольно однообразен, но сейчас кое-где появились растительность и каменистые холмы, изъеденные временем. Растения пробивались сквозь бесплодную грязь. Температура заметно повысилась. Солнце палило немилосердно.

Путешествие спланировала Ким. Ей доставлял удовольствие сам процесс приготовлений. Она купила в университетском книжном магазине карты Американской автомобильной ассоциации и путеводители. Ким также решила, что они поедут не по автостраде, а по проселочным дорогам.