– Неверная формулировка. Некоторые командные словосочетания не распознаны системой. Прошу повторить…

– Я передаю управление автоматике!

– Принято сэр.

…

Джон не обращал внимания на двух отставших "Воронов".

Сейчас он воспринимал лишь один сигнал – в его сознании бился равномерный пульс аварийного маяка пилот-ложемента, который, вспахав гребень песчаной дюны, упал в километре от взорвавшегося "Тайфуна".

Где-то на периферии сознания мелькали данные о разгорающемся вокруг столкновении боевых систем Башни и штурмующего Гермес корпоративного флота. Он не понимал и не желал понимать, какие цели преследуют силы "Генезиса" предпринимая самоубийственные попытки сесть на плоскогорье, куда в самом начале схватки совершил аварийную посадку странный оснащенный примитивными двигателями корабль.

Они все были обречены. Обветшавшая за период забвения Башня в конечном итоге не выдержит орбитальных ударов, но и флоту "Генезиса" не овладеть Гермесом, – обе силы могли лишь уничтожить друг друга.

Плевать.

Для Джона в разверзшемся вокруг аду был важен только один человек.

Он понимал, что идет навстречу моральной смерти, спасти Селену можно лишь ценой полного раскрытия своего инкогнито, но разве время сейчас думать об этом?

Она должна выжить, любой ценой.

Драйв, который, наконец, достучался до сознания Фроста, и теперь вел две серв-машины к точке падения спасательного сегмента, внезапно увидел как огромный многотонный "Ворон" опустился на колени, согнув ступоходы, и начал разгребать песок, действуя подвесками автоматических орудий, словно руками…

Я сошел с ума? – Потрясенно подумал Дикс, наблюдая за этим пронзительным зрелищем.

В этот миг его нейромодули зафиксировали эскадрилью "Х-страйкеров", приближающуюся к серв-машине Джона.

Драйв в отличие от Фроста, не мешкал и не терялся, – его рассудок, слившийся с кибернетическими системами "Ворона" уже машинально рванулся навстречу атакующей эскадрилье.

Молниеносно выполненное вторжение в кибернетическую систему ведущей машины показало, что это свежие силы, брошенные на зачистку территории.

Пять звеньев по три истребителя. Полный боекомплект, беспилотный режим, абсолютная свобода в выборе целей и способов их уничтожения.

Какой идиот поставил на "Ворона" импульсный лазер в качестве зенитного орудия?! – Подумал Драйв, мгновенно оценив, что плотность пылевой бури не позволит эффективно воспользоваться этим мощным, но требовательным к условиям окружающей среды оружием.

Что оставалось в активе?

Пара секунд на принятие решения, и выбор, жесткий недвусмысленный выбор: дать им расстрелять машину Джона, используя выигранное время для отступления к стенам Башни, где их с Фростом прикроет огонь стационарных установок исполинской постройки… или сыграть в смертельную рулетку с пятнадцатью "Х-страйкерами", спасая рухнувшую на колени, судорожно разгребающую песок машину, в кристаллосфере которой оказалось заточено сознание человека?

Если бы не поза "Ворона", в которой читался человеческий надрыв, он бы отступил к Башне.

– Фрост, не вмешивайся в управление. Можешь закрыть глаза – сейчас тебе будет страшно.

Может быть, ради этого мгновения он жил, совершал дурные и хорошие поступки, пытался шагнуть впереди своего времени, выйти за рамки ограничений, делая операции по внедрению запрещенных кибермодулей: вся прошлая жизнь увиделась в совершенно ином свете, будто доли секунды, проведенные в короткой борьбе с собственным "я" если не переродили душу Дрейка, то востребовали ее.

Еще там, в Башне, рассматривая маленькое устройство, способное вмиг оборвать жизни экипажа огромного корабля, он подумал, что черта, за которую опасалось шагнуть Конфедеративное Содружество, имеет право на существование, и ее действительно нельзя переходить. Когда неживое становиться живым, когда серв-машина падет на колени, неистово разгребая песок, под которым погребен любимый человек, а он, закоренелый кибрайкер-одиночка перестает делать выбор в пользу очевидной выгоды, в мир приходит нечто новое, пронзительное…

Мысли сжатые в ничтожных отрезках времени.

Он был способен думать, не прекращая действовать, и пока темпоральный поток подчинен ритму наносекунд, вряд ли найдется машина, способная противостоять таким индивидам как Дрейк.

…Из-под ступоходов "Воронов" вырвалось ослепительное пламя заработавших прыжковых ускорителей, и одновременно с этим Драйв нанес мнемонический удар по системам атакующей эскадрильи.

Головное звено "Х-страйкеров" мгновенно потеряло управление: три машины на скорости врезались в землю, взметнув многометровые султаны разрывов, от которых содрогнулось плато, но двенадцать истребителей сумели выправить курс, – проносясь стремительными мутными росчерками, они вновь начали набирать высоту, перестраиваясь для боевого разворота, с явным намерением возобновить атаку.

Этого и ждал Драйв.

Прыжковые ускорители "Воронов" уже разогрелись, гудящее пламя превращало песок под ступоходами в жидкое стекло, и он мысленно потянулся вверх, туда, где истончалось пылевое облако, и в чистой прослойке прозрачного воздуха ложилась на боевой курс дюжина истребителей противника.

Серв-машины взмыли вверх, опираясь на ослепительные столбы реактивных струй, они поднимались уступом, придерживаясь разных высот, чтобы не блокировать друг другу сектора обстрела в атакующей плоскости, нейромодули Дрейка, соединенные с боевым системами обоих "Воронов" одновременно "вели" двенадцать целей, передавая компьютерам данные для предварительного наведения.

Еще миг и серв-машины, взмыв над пылевым облаком, оказались в плоскости атаки истребителей.

Рев разрядившихся ракетных установок, ослепительные вспышки инфракрасных лазеров и частое стаккато крупнокалиберных орудий прозвучали единым, яростным залпом; в тонкой прослойке между кучевыми облаками и беснующейся внизу песчаной бурей, расцвели огненные бутоны двенадцати разрывов, а "Вороны" уже опускались вниз, расходуя остатки топлива реактивных ускорителей.

* * *

Селена пришла в себя от резкой спазматической боли в груди.

Мир двоился перед глазами, даже нейромодули не давали ясной картинки окружающего, она смутно различала изогнутые, помятые от удара дуги амортизационного каркаса, ощущала болезненное давление страховочных ремней, крест накрест перечеркнувших грудь линиями боли, сквозь мутную пелену на фоне багровых туч, медленно проступали очертания огромной серв-машины, похожей на сложившую крылья десятиметровую стальную птицу…

Ветер… Милый… Где ты?…

Я тут родная…

Давившие на грудь ремни внезапно ослабли, кто-то отключил питание электромагнитных замков, и Селена смогла, наконец, вдохнуть.