enverra quelques-uns avec Alexandre M. J'irai un de ces jours voir Vielhorski qui a deja appris mon arrivee et m'a fait dire qu'il m'attendait. Parlez de moi a Alexis et-donnez-moi surtout de ses nouvelles. Je lui ecrirai une lettre detaillee un de ces jours.

[Я обещал написать вам подробно, дорогой друг, и могу теперь уже кое-что сообщить.

Я видел Неву, все великолепные здания на ее берегах, памятник Петру Великому, Казанский собор, словом, все наиболее красивое в Петербурге, и все это при чудной погоде.

Я был также в Таврическом дворце и видел знаменитую мраморную залу.

Но пусть лучше эти впечатления созреют или, по крайней мере, разовьются.

Я еще далек сердцем от Петербурга, и воспоминания о Москве слишком еще мною владеют, чтобы я мог любоваться всем с должным вниманием и искренно наслаждаться виденным.

Вчера я был у Хитровых[377], которые вам кланяются. Был также у графа Нессельроде[378]; он продержал меня довольно долго и сказал мне, чтобы я, после нескольких дней отдыха[379], снова зашел к нему. Я провел более часа у кн<яжны> Алины[380], которая была, как всегда, чрезвычайно любезна. Пока вам хватит этих подробностей. Как только покончу с моими первыми разъездами, чего жду, не дождусь, внесу больше порядка и больше внимания в мою переписку с вами. Вы знаете, что тогда мне не понадобятся ваши увещевания. Мне легче написать вам длинное письмо, чем короткое, и я даже хочу никогда не писать одновременно и вам, и maman, чтобы вы чаще имели от меня известия. До сих пор у меня никогда не находилось более трех минут, чтобы рассказать вам о себе.

Передайте мой поклон дамам Окуловым[381], скажите им, что, если они меня забудут, я умолю небо лишить их прелестных их голосов. Кланяйтесь от меня М<ещерскому>[382], В<олконской> и всем друзьям, которых вы увидите. Скажите гг. Дореру и Герке, что я им буду часто писать. Шлю тысячу приветствий Софи[383] и тысячу поцелуев вам.

Я часто думаю о Гениште, скажите ему об этом. Словом, я никого не забываю. Передайте кн. Зинаиде, что я с нетерпением ожидаю копии псалмов Марчелло[384]. Надеюсь, что она пришлет мне некоторые из них с Александром М<ещерским>. На днях хочу посетить Виельгорского[385], который уже узнал о моем приезде и просил передать мне, что он меня ждет. Расскажите обо мне Алексею[386], а главное — сообщите мне о нем. На днях напишу ему подробное письмо.]

25. M. П. ПОГОДИНУ[387]

17 ноября 1826. Петербург

Мне очень жаль, друг мой, что, начиная писать к тебе, я должен бранить тебя. Ты наделал вздору. Драм<атические> отрывки всегда подавались в Моск<овский> ценз<урный> ком<итет>, доказательством тому служат все отрывки, напечатанные в «Мнемозине»[388] и переводы Мерзлякова[389] из древних. Сам Карбоньер[390] мне подтвердил то же. Я был у Соца[391], и он принимает в цензуру только те пьесы, которые должны быть играны. Вот причины, причины верные, по которым отсылаю «Годунова»[392]. Если б я его отдал здесь в цензуру, то с него бы пошли списки. На сие здесь молодцы. Я Рожалину писал[393] про Козлова. Дельвига по сих пор не мог видеть. Какая-то судьба мешает нам знакомиться[394]. Я к нему, он ко мне. Я к Пушкиным[395], он от них. Впрочем, на него можем надеяться[396]. «Абид<осской> нев<есты>» разбор[397] сделан; однако ж не ждите от меня по статье на все, что будет появляться в нашей литературе. У нас там много пустого, и обо всем что-нибудь да сказать надобно. Я расположен здесь заняться делом. Сегодня переезжаю[398] на квартиру, которая будет моей пустынею. В ней, надеюсь, умрут все мои предрассудки и прозябнут семена добрые. Уединение мне было нужно, и шаг решительный сделан[399]. Теперь что будет!! Молитесь за меня. Пиши ко мне чаще, мой милый друг, и заставляй писать других. Я долго не отвечал тебе на первое твое письмо[400], но давно выплакал на него ответ. Прощай. Люби меня всегда.

Как я живо представляю себе ваш праздник[401] и милого-премилого Шевырева[402].

26. С. В. ВЕНЕВИТИНОВОЙ[403]

18 <ноября 1826. Петербург>

Jeudi

J'ai recu votre lettre hier et comme vous voyez je ne tarde pas a y repondre. J'en suis assez content, cependant j'aurais desire qu'elle fut encore plus detaillee. Quand vous me parlez de vos plaisirs, de vos occupations, il ne faut oublier aucune circonstance. Que jouez vous avec Genischta? Vous ne m'en dites rien. Que fait-on aux soirees de la P. Zeneide? Chante-t-on? danse-t-on? Je veux savoir tout cela. Et c'est alors que vous aurez le droit d'exiger de moi les relations les plus exactes. D'ailleurs vous avez beau dire, vous avez toujours beaucoup plus de temps a mettre a vos lettres que moi, Jusqu'a present je mene une vie de vagabond, ce qui ne me convient pas du tout, mais enfin j'espere que nous demenagerons lundi dans notre logement et alors je serai plus maitre et meme absolument maitre de mes moments. Aujourd'hui je suis engage a diner chez M-r Батюшков, je n'ai pas encore fait la connaissance de ses filles, qu'on dit etre tres aimables et fort bonnes musiciennes. J'irai aussi voir les Koutaisoff ce matin. Ensuite je retournerai chez le C-te Nesselrode ne voulant pas profiter trop largement du temps de repos qu'il m'a donne. La soiree, je la passerai Ou chez Kozloff, ou chez Delvick. Voila mes projets pour toute la journee. Des que je serai installe dans mon nouveau logement je vous enverrai les copies, que vous desirez. Cependant, n'allez pas croire que ce n'est qu' a cette seule condition, que la P-sse m'a donne son cahier. Cette condition n'existait pas quand le cahier etait deja chez moi et ce n'est que dans la suite que la p'-sse m'en a parle. Voila une querelle d'Allemand, je ne vous la fais cependant pas pour me prevaloir de ma complaisance. Un de ces jours j'ecrirai a maman. Je vous adresserai aussi ma lettre pour Alexis, comme la poste de Voronege quitte