Голубое пятно хоронилось в тени автомата с безалкогольными напитками.

– Привет, медведь! – зловеще сказала я, подойдя поближе.

– Привет! – ответил мне Александр Андреевич, усиленно улыбаясь. – А почему медведь?

– Он вышит на твоей куртке с изнаночной, оранжевой стороны, – любезно объяснила я. – Слева, как раз на уровне моего лица.

– Правда? – удивился Саша.

– Правда, правда! Я запомнила, что обнимала оранжевого медведя!

– Черт! – сказал он и отвел взгляд в сторону.

А я вздохнула и буднично спросила:

– Ну, и кто же ты такой?

Ответу помешал телефонный звонок.

– Извини! – Саша поспешно вытащил из кармана мобильник.

– Конечно! – Я великодушно махнула рукой, но слегка перестаралась с размахом и выбила трубку из руки Александра.

Клянусь, я сделала это не нарочно! Но получилось – лучше не придумаешь: чувствуя себя виноватой, я проявила проворство, подняла Сашин мобильник и услышала доносящееся из трубки:

– Товарищ полковник! Александр Андреевич!

Этот юношеский голос с интонациями Печального Пьеро был мне и знаком, и памятен.

«Ах он, паршивец!» – ахнул мой внутренний голос, не конкретизируя, какого из множества знакомых паршивцев он имеет в виду на этот раз.

– Стоять, полковник! – рявкнула я на придвигающегося ко мне Сашу. А в трубочку ласковенько сказала: – Вольно, Вася, вольно! Товарищу полковнику сейчас не до тебя, ему со мной бы разобраться! – и выключила чужой телефон.

– Черт! – с чувством повторил Саша, а потом еще энергично пошевелил губами – беззвучно, так что слов я не услышала, но догадалась, что он шепчет отнюдь не молитву.

– Кто. Ты. Такой? – в три приема отчеканила я, пистолетом наставив на паршивца указательный палец.

– Ты же слышала, я полковник, – вздохнул он.

Я почувствовала себя бессовестно обманутой и завелась с полоборота:

– Полковник чего – артиллерии? Кавалерии? Инфантерии?

«Бухгалтерии?» – услужливо подсказал мой внутренний голос.

– Скажем так: одной российской спецслужбы. – Александр снова вздохнул и наконец посмотрел мне в глаза: – Извини, без подробностей.

– А вот фигушки тебе! – злобно сказала я. – Сейчас будем разбираться как раз с подробностями. Конечно, с теми, которые касаются лично меня, потому что на государственные тайны мы, простые маленькие люди, не покушаемся…

– Ах, если бы! – Саша усмехнулся и потряс головой. – Нет, ты невозможна! «На государственные тайны мы не покушаемся»!

– А разве покушаемся? – Я слегка смутилась, задумалась, но не смогла припомнить в своей биографии никаких случаев торговли родиной оптом или в розницу.

– Вода или пепси? – неожиданно спросил Александр вместо ответа.

– Это что, тест на верность родине? – нахмурилась я. – Тогда квас. Ржаной. Из деревянного ковшика с хохломской росписью.

– Чего?! – Сашка изумленно взглянул на меня, весело хрюкнул и захохотал. – С хо… хломской росписью, господи! Ленка! Я спрашиваю, что ты будешь пить – воду или пепси, в этом автомате только два вида напитков!

– Тогда пепси, – непатриотично выбрала я.

– Пей, – он протянул мне банку, предварительно сдернув с нее алюминиевую крышечку таким жестом, словно это была чека гранаты.

Я предпочла не спорить и послушно уткнулась в жестянку, а заботливый поилец мой сказал:

– Контракт с немецким телевидением, о котором ты мне все уши прожужжала во время нашей первой встречи, подразумевает чистой воды шпионаж!

Я подавилась шипучкой, закашлялась, получила ладонью по спине, отдышалась и возроптала:

– Не может быть!

– Почему – не может? Может. – Александр пожал плечами, припал к своей банке с минералкой и булькал ею так долго, что я за это время свободно могла умереть от жесточайшего приступа любопытства. – Отличное прикрытие, эти ваши натурные съемки для туристических программ!

Тут до меня что-то стало доходить.

– Хочешь сказать, по этому договору немцы послали бы нас снимать какие-то закрытые территории? Такие интересные места, куда иностранцев точно не пустят, а наши журналюги пролезут, как их ни удерживай? Возможно… Мы бы с Вадиком точно пролезли… Только зачем национальному телевидению Германии такой специфический материал? Его же нельзя будет показать в туристических программах господина Шванке!

– Насколько я знаю, редактор Шванке старался вовсе не для своей телекомпании, – сказал Саша и поднял повыше свою жестянку: – Давай выпьем за твое здоровье! Я рад, что вопреки собственной самоубийственной активности ты вышла из этой истории целой и невредимой. Живи долго и будь счастлива. Ну, и спокойного тебе полета!

– Стой! – Я ухватила его за рукав, не давая уйти. – Погоди, я хочу понять… Ты когда узнал про шпионскую затею Шванке? Еще до нашей первой встречи в этом нескучном городе?

– Ты думаешь, что я встретился с тобой из-за этого? Так сказать, по долгу службы? – Александр покачал головой. – Вовсе нет. Мне действительно очень хотелось тебя увидеть, честное слово! Но когда ты стала взахлеб рассказывать о своих делах, мне показалась подозрительной эта история с чудесным контрактом. Не обижайся, но со стороны твоего начальства было странно отправить для подписания такого важного документа руководителя среднего звена. Было очень похоже, что тебя подставляют!

– Так оно и было на самом деле, – неохотно призналась я.

– Короче, пока ты бегала пудрить нос, я позвонил кое-кому, навел справочки и убедился, что этот Шванке – скользкий тип, от которого свободно можно ожидать крупных неприятностей.

– И ты решил меня от них уберечь? – тихо спросила я.

Александр промолчал, но мне уже все было ясно, и я заговорила с ускорением:

– Для этого достаточно было уничтожить если не сам контракт, то хотя бы мою подпись под ним, и ты послал своего человека, Васю, чтобы он выкрал у меня бювар с документом. А контракт был не у меня, мы с Вадиком всю дорогу прятали его в потайном кармане кофра и достали только в поезде! Там некстати объявились воры, они сначала утащили наше сокровище, а потом выбросили его, и Вася пошел со мной на поиски бювара, нашел его и после некоторых приключений вернул, изъяв самый главный лист – с моим автографом!.. Слушай! А зачем твой Вася советовал мне запросить у немецких партнеров нотариально заверенную копию их экземпляра?

– Чтобы вынудить Шванке достать контракт из сейфа и принести его к в нотариусу, – объяснил Саша. – Тогда я бы нашел возможность уничтожить и второй экземпляр с твоей подписью. Но этого делать не пришлось, потому что я выяснил: ваш контракт был только ширмой.

– Липой, – поправила я.