Ловчая нить зазвенела на моих запястьях, когда я ударила по ней тщательно скопленной энергией. Какой-то безумно долгий миг после этого ничего не происходило, и я уже испугалась, что ошиблась в своих предположениях.

И вдруг чары виера Эдгара лопнули. С громким хлопком исчезли, освободив меня.

— Ты думаешь, тебя это спасет? — ожидаемо взревел над моей головой преподаватель. — Глупая девчонка!

Я не слушала его. Отказывалась смотреть на то, как неумолимо приближается к моей груди кинжал.

Не было времени ни вскочить на ноги, ни сформулировать атакующее заклинание. Мыслями я была очень далеко отсюда.

Дарек.

На кладбище я почувствовала объединяющую нас нить. Тогда он щедро поделился со мной энергией. Я обязана попробовать повторить это. Иначе мне не жить.

Внезапно стало тихо. Так тихо, что на миг я испугалась — не оглохла ли. А куда скорее не умерла ли вообще, заколотая мерзким негодяем в обличье строгого, но справедливого преподавателя, грозы всех нерадивых студентов.

А в следующий миг энергия хлынула в меня нескончаемым потоком. Казалось, будто мир вокруг раскололся на миллиарды сверкающих осколков. И каждый этот осколок не жалил меня, но даровал небывалое могущество.

Тьма, плескающаяся в подвале, схлынула. Я увидела все это тесное маленькое помещение, более напоминающее каменный мешок, с такой ясностью, будто воспарила под потолок. И подо мной корчился в муках человек…

Впрочем, человек ли?..

Больше всего виер Эдгар сейчас напоминал изломанную куклу, которой жестокий ребенок ради забавы выкрутил ноги и руки.

Слова прочитанного заклятия, которое он подсунул мне в своем кабинете на листке, вдруг всплыли в моей памяти до последнего слова. Но теперь я знала, как его изменить.

Зло пусть вернется к создавшему ему. За все в жизни надо платить. Но есть ошибки, которые даже кровью смыть невозможно.

— Нет…

Слова рвались из моего горла. Я знала, что надо сказать, чтобы демон настиг виера Эдгара. Это не будет сделкой. Это будет возмездием.

— Нет, — прошептал тот. — Пожалуйста, нет!

Я с усилием моргнула, приходя в себя. С тупым изумлением обнаружила, что стою на ногах. Когда я успела подняться?

Правая рука, не так давно пострадавшая в схватке с костяной гончей, ныла. И эта несильная тупая боль прояснила туман в моей голове.

Виер Эдгар лежал на полу, скорчившись. Его лицо застыло в гримасе мучительного ужаса.

— Отдай его мне.

Я мотнула головой, прогоняя из нее навязчивый шепоток.

— Отдай, он заслужил смерти.

Мрак начал собираться в дальних углах подвала. Крошечные чернильные пятна сливались друг с другом, медленно, но верно увеличиваясь в размерах.

— Отдай!

Энергия еще плескалась во мне. Но я понимала, что у меня осталось не больше минуты. Потом связь между мной и Дареком прервется. И я опять рухну на пол, задыхающаяся от слабости.

— Не мне решать, — тяжело обронила я.

Развернулась и на негнущихся ногах направилась к низкой двери, скрытой в одной из стен.

Я успела добраться до нее. Успела даже навалиться всем весом, пытаясь сдвинуть в сторону засов, как затылок вдруг обожгло чувство смертельной опасности.

Инстинкты сработали быстрее меня. Не оборачиваясь, я отпрянула в сторону, и из камня около меня брызнули осколки — с такой силой виер Эдгар вонзил в него кинжал.

«Как он сумел встать?» — растерянно мелькнуло в голове.

А затем дверь, которую я безуспешно пыталась открыть, распахнулась настежь.

Нет, даже не так. Ее просто вынесло в сторону вместе с изрядным куском стены.

Один из обломков пребольно ударил меня в лоб, и я осела в обмороке.

Правда, могла бы поклясться, что увидела, как в подвал ворвался огромный волк с белоснежной шкурой и горящими алым пламенем глазами.

Оборотень? В центре Гроштера? Да ну, чушь какая!

И это была моя последняя мысль.

Ух, как у меня болела голова! Кровь тяжело пульсировала в висках, и ее ритм отдавался молотом по всему телу.

Странно. Разве мертвые могут страдать? Точнее, некоторые, безусловно, могут. И даже должны мучиться вечность за совершенные грехи. Но я искренне верила, что ничем не провинилась перед богами.

Я тихонько застонала больше не в силах терпеть бесконечную пытку.

— Сейчас вам станет лучше, — раздался смутно знакомый голос, и на мой пылающий лоб опустилось что-то божественно прохладное.

Целитель? Как его там, мэтр Бишоп? Неужели я в лазарете?

Эта логическая цепочка слишком сильно меня вымотала. И я отключилась опять.

Когда в следующий раз темнота схлынула, выпустив меня из небытия, голова уже не болела. Точнее, болела, но куда слабее. Просто неприятная тяжесть поселилась в затылке.

Я открыла глаза. Несколько минут тупо смотрела в потолок.

Я жива. Я действительно жива! Невероятно!

В комнате кто-то был. Внезапно я услышала тихое дыхание совсем рядом. В памяти тут же всплыли жуткие минуты, проведенные в том проклятом подвале. Чувство, что из темноты за тобой наблюдают голодные злые глаза неведомого чудовища.

Я с опаской огляделась и тут же расслабилась, увидев спящего Дарека.

Он придвинул кресло к моей кровати и сейчас выводил едва слышные рулады носом, примостившись головой в изголовье постели.

Я слабо улыбнулась при виде напарника. Я испытывала сейчас такую нежность к нему, что готова была его расцеловать. Подумать только, и в третий раз он спас мне жизнь. В музее колдовского искусства, на кладбище и теперь. Ведь я была уверена, что именно он так щедро поделился со мной энергией.

Я приподнялась и легонько коснулась пальцами его щеки. Ресницы Дарека дрогнули, но он не проснулся. Лишь пробурчал что-то неразборчивое сквозь сон, и его дыхание вновь стало мерным и глубоким.

Неожиданно я услышала осторожное покашливание со стороны. Вздрогнула и посмотрела туда.

В палате было еще одно кресло. Оно стояло около самого окна, и в нем я с немалым удивлением увидела виера Норберга.

Ректор, как и обычно, предпочел темные тона в своей одежде. Безукоризненный черный камзол, отороченный по рукавам и лацканам серебряной вышивкой, был настоящим произведением портняжного искусства, на изящных длинных пальцах мужчины огнем сверкнуло несколько дорогих массивных перстней.

— Доброго вечера, Бьянка Верд, — вежливо поздоровался он. — И с возвращением вас.

«Откуда»? — едва не ляпнула я, но в последний момент прикусила язык.