– Да-да! Чисто случайно! – подалась вперед. Неужели сейчас узнаю тайну дядюшки? – Так кто в той капсуле? Двойник Алеса? ОКС занимается запрещенными опытами? Клонирование?

Мужчина фыркнул, не скрывая истинного отношения к моей безумной теории, но к ответу подошел серьезно:

– Никакого двойника, Аня, в той капсуле Алес.

– Но как же? – в голове это никак не укладывалось. – Он же был с Вики!

Громов шумно набрал воздуха в грудь перед тем, как поинтересоваться:

– Ты уже знаешь, что официально для человеческого мира Алес Вишневский давно умер?

– Читала в его некрологе про какой-то взрыв в лаборатории, – кивнула я. – Очередная ложь для отвода глаз?

– И да, и нет, – сказал он. – Взрыв действительно был.

Оборотень замолчал, дождавшись пока подошедшая официантка наполнит наши чашки горячим кофе и уйдет. Только потом мой новоиспеченный начальник продолжил, не изменяя своему угрюмому виду.

– Алекс подорвал лабораторию брата.

– Алекс?! – ахнула я. И тут не обошлось без злобного папашки!

Из снов я уже знала, что брата тот ненавидел всеми фибрами души, завидовал ему, но чтобы пытаться убить… Да и не факт, что эти мои сны вообще правдивы. Верилось с трудом. Скорее даже совсем не хотелось верить.

– Вишневский на тот момент находился внутри, но был настолько занят каким-то очередным опытом, что не заметил возгорания. А когда все хорошенько полыхнуло… – Громов замолчал, а я сжалась.

Фантазия рисовала такие картинки – одна ужаснее другой! Вот откуда на Алесе из капсулы столько ужасающих шрамов от ожогов!

– Как же он выжил? – уверенности, что хочу знать, поубивалось. Только я привыкла идти до конца.

– Чудом, – пожал плечами Даниил. – Но то, что с ним стало, сложно назвать полноценной жизнью.

– Неужели наблюдателям там мало платят? – постаралась пошутить я, хотя на душе скребли кошки.

– Никогда не интересовался. Алес пользуется своими пробудившимися талантами… эм-м-м… – Громов замялся, подбирая слова. – Не знаю, как объяснить. В духе? Он проекция себя же. Тело остается в капсуле, жизнь в нем поддерживают многочисленные аппараты и препараты.

А ведь выглядел он, да и вел себя, как вполне обычный мужчина! Ну ладно, с некоторыми странностями.

– Как проекция? – я судорожно вспоминала все наши встречи с Вишневским. Так вот почему не получалось к нему дотронуться! – Погоди… А как же…

У Алеса же не было таких проблем! Я четко помню, как он попытался подсадить меня на забор при побеге из особняка.

– Иногда у него получается полноценно проявиться в физическом мире, – опять угадал мои мысли оборотень. Я еще не решила напрягаться такому пониманию или радоваться. – Но это требует больших энергетических затрат, поэтому после попыток Алес выбывает из строя ОКС на несколько дней или даже недель.

Сейчас мне впервые стало по-настоящему совестно. Я была несправедливо жестока к Вишневскому.

Он всячески старался мне помочь, пусть и, подглядывая в свои «вероятности», а я всячески старалась его за это вмешательство уколоть. Чем же я лучше Алекса? Такая же эгоистка!

– Твоя очередь, – напомнил Громов, вовремя вырывая меня из минутки самобичевания.

– Что ты хочешь знать?

– Все, – он был лаконичен и серьезен, как никогда.

– Все-все? – осторожно уточнила, прикидывая масштабы каверзы.

Оборотень кивнул, совершенно не догадываясь, как попал!

Ха!

– Ну ладно, – улыбнулась я и-и-и… понеслась!

Я со всей скрупулезностью рассказывала Громову о себе: начала с пеленок, детства, школы, универа… Думала он через пять минут взмолится о пощаде, но нет! Не перебивал, внимательно слушал и улыбался глазами.

Похоже, это меня здесь перехитрили. Хотя я до последнего не могла поверить, будто Даниилу интересно все то, о чем болтаю.

Конечно же, откровенность моя была в разумных пределах. Очень многое я скрыла. Да и о главной тайне умолчала. Зато спросила о том, что тревожило.

– Я нашла подарочек у себя на столе в ОКС.

– Чашку? – усмехнулся оборотень. – Это Андрей, не обращай внимания, у него такой юмор.

Поступок Куликова меня не разозлил, я спокойно относилась к прозвищу «пресса», и чашка даже понравилась.

– Черную розу, – я в двух словах рассказала о сталкерстве Алекса. Чем больше подробностей открывала, тем сильнее мрачнел Громов. – Может быть, что он как-то пробрался в офис?

– Алекс мертв, – серьезно заявил он. – После взрыва при штурме особняка от него осталось лишь три пальца.

– Но-о… – начала я, собираясь рассказать про странные сны с папашкой в главной роли, только была перебита:

– Он мертв. Наши спецы проверили. Не придумывай себе лишних страхов, – сказал как отрезал.

– А подарок?

– Чья-то глупая шутка, – криво усмехнулся оборотень и что-то такое хищное появилось в его глазах, даже не по себе стало. – Не волнуйся, я обязательно узнаю у кого в ОКС столь извращенное чувство юмора. Такого больше не повторится.

У меня даже мысли не закралось усомниться в его обещании.

– Ты планируешь привязать меня к ножке стола и выпускать строго после окончания рабочего дня? – атмосфера сложилась такая, что мне казалось, знала Громова всегда, настолько с ним было легко. Может же выключать режим бирюка, когда хочет!

От моих слов глаза Даниила по-кошачьи зажглись, а я сразу смекнула, насколько двусмысленно прозвучало.

– М-м-м… – протянул он, точно всерьез задумался над предложением.

– Я не создана для ничегонеделанья! – предупредила, решив переключить его с тех опасных для нас обоих мыслей.

– Ты создана для неприятностей, – хмыкнул мой несговорчивый начальник.

– Я бы назвала это приключениями…

– Да ты неисправимая оптимистка! – округлил глаза Громов, откровенно потешаясь.

– Не думаю, что совет меня послал в ОКС для протирания штанов! – привела контраргумент, оборвав все веселье оборотня.

– Ладно, ты права.

Что-что?! Моя нижняя челюсть рассталась с верхней. Он еще и чужую правоту умеет признавать?

Эй, сердце, ты куда собралось? А ну, перестань выскакивать!

– Я не ослышалась?

– Будешь участвовать в операциях, собирать и публиковать нужный сверхам материал в прессу. Доступ я тебе обеспечу, – он пропустил мимо ушей мой сарказм. – Только с одним условием.

– Каким еще условием? – напряглась я. Неужели подвох пожаловал?

– Ты все свои действия согласовываешь со мной и, если я вдруг крикну: «лежать!», без лишних вопросов притворяешься мертвой.