– Шли СМС… – проикал я, судорожно втягивая воздух между приступами хохота, – на 03… с текстом «psih»… И подпишись, – меня снова скрутило в судорогах неодолимого веселья, – Александр С-сергеич…

В лице Машуры мелькнуло понимание. Губы дрогнули, уголки поползли вверх, и вот уже саттардка корчилась от смеха наравне со мной. Редкие граждане, мерзнущие на остановке у метро, провожали нас неодобрительными взглядами. Еще бы, два в муку бухих подростка, едва держащихся на подгибающихся ногах и икающих от беспричинного хохота, – та еще картина.

Немного опомнились мы, только нарвавшись на патруль в подземном переходе. К счастью, менты были заняты, гоняя бомжей, и мы без потерь вынырнули из туннеля на другой стороне проспекта.

– Что теперь? – слабым голосом поинтересовалась Машура. В горле у нее еще клокотало.

– Теперь жрать будем, – твердо заявил я.

В животе у спутницы требовательно заурчало, она нахмурилась и спросила с сомнением:

– А деньги?

– Не проблема! – Я хлопнул себя по груди. – Мы теперь богатые. Вон, видишь, там забегаловка?

Ресторан с уютным названием «Кают-компания» встретил нас запахами, от которых мои слюнные железы выдали все двести процентов. Навстречу метнулась хорошенькая официантка в матроске, но, разглядев наш с Машурой эксцентрический прикид, резко взяла курс на восток. Из теней как по свистку выплыл квадратный вышибала:

– Ребятки, вы вроде дверью ошиблись? Выход там, – сосископодобный палец ткнул нам за спины.

– Не волнуйтесь так, – улыбнулся я, демонстрируя хорошие манеры, – давление подскочит. Мы абсолютно платежеспособны.

– Вы чё, не поняли, что ли? – на низком лбу бугая собрались толстые складки, голос поднялся на тон. – Цыганам нельзя сюда.

Машура робко потеребила меня за рукав, но я почуял мясо, и так просто меня было теперь не выпереть.

– Я же говорил тебе, бейби, – начал я голосом раздраженного гея, обращаясь к спутнице, – не разгримируемся – не пустят нас никуда в этих костюмах. Но что поделаешь, если Валерия на перекус дает полчаса, и снова съемки, съемки… – Я потихоньку пихнул Машуру в бок.

– Да, это ужасно, – закатила она глаза. – Я так устала…

– Пойдем поищем что-нибудь поприличнее. Пусть завтра эту дыру прокатят в «МК». Думаешь, звезду с них снимут?

– Две, – фыркнула Машура, подыгрывая.

Мы плавно развернулись к выходу, когда перед нами выросла как из-под земли та самая хорошенькая официантка.

– Простите, ребят, вы сказали, что со съемок?

– А как вы думаете, неужели мы иначе нацепили бы эти… лохмотья? – Машура оглядела себя с брезгливостью принцессы. Девчонка определенно входила в роль.

Я попытался пройти мимо, но матроска проворно заступила мне путь:

– А что за фильм? Мы не слышали, чтобы кто-то тут кино делал…

Я высокомерно пожал плечами:

– «Школа», второй сезон. Послушайте, у нас очень мало времени…

– Как второй?! – подскочила на месте официанточка, хлопая накладными ресницами. – Говорили же, его не будет?!

– Конечно, говорили, – усмехнулся я. – Сериал снимается в полной тайне. Первая серия выйдет в новогоднюю ночь – подарок населению. А теперь простите, но мы…

– Что вы, что вы, – замахала на меня матроска, – у нас в малом зале совершенно свободно. Мы с удовольствием вас обслужим. Прошу!

Под любопытными взглядами немногих посетителей мы прошествовали за синенькой мини-юбкой в помещение с деревянными панелями и картинами с изображениями парусных кораблей.

– А кто режиссер? – промурлыкала официантка, подавая нам меню. – Германика?

– Она самая, – небрежно кивнул я.

– А почему в Питере снимают? Школа же московская, – не отставала матроска.

– По сценарию класс на экскурсию приехал, – я откинулся на стуле, заглядывая в карту вин. – Воды принесите, пожалуйста. В горле от этих реплик пересохло…

– Конечно-конечно, – покачивая бедрами, официантка уплыла по волнам толстого ковра.

Машура восхищенно смотрела на меня поверх меню:

– Ну ты даешь! Давно не видела такого наглого вранья!

– Спасибо, ради тебя старался. Что закажешь?

«Звезда экрана» наморщила лоб:

– А мясо у них есть?

– Кошатину обещать не могу, – я перевернул страницу с главными блюдами. – Но как насчет борща домашнего и свинины с грибами в горшочке?

– Пойдет, – улыбнулась Машура, расстегивая плащ: в зале было приятно тепло.

Я подумал о том, что впервые в жизни сижу в ресторане с девушкой, и решил, что бы ни случилось, не снимать сапоги.

Я оттолкнул тарелку с недоеденным тортом и тяжело откинулся на стуле. Живот вздулся так, что, казалось, вот-вот лопнет резинка спортивок. Машура была умнее и от десерта отказалась. В тепле ее разморило, и теперь она клевала носом над коктейлем убойно-оранжевого цвета, кажется, безалкогольным.

Я легонько пихнул девчонку под локоть.

– А? Что? – Она уставилась на меня сонными глазами. – Нам уже пора?

– Мне позвонить надо. Ты посиди здесь, ладно?

Телефон нашелся у барной стойки. Воспользоваться им мне дали без пререканий. Я нашел в ватнике влажный тетрадный листок и набрал Вовкин номер. Длинные гудки раздавались в ухе, как сирена уходящего парохода. Наверное, все там уже спят. Я как раз собирался повесить трубку, когда в ухе зашуршало, и мальчишеский голос флегматично протянул:

– Алё-ё?

Наконец-то мне повезло!

– Здорово, Вов. Псих это.

– Лиан?! – Голос на другом конце проснулся и рявкнул так, что у меня в голове зазвенело. – Привет, старик!

– Я тоже рад тебя слышать, – проворчал я, – только орать не обязательно – не глухой.

– Что случилось? – раздалось в трубке уже тише.

– С чего ты взял, что у меня что-то случилось? – хмыкнул я, косясь на бармена, протиравшего неподалеку пивные стаканы.

– Ну, – замялся Вовка, – ты же звонишь, только когда у тебя горит, вот я и подумал…

Что-то остро кольнуло в боку – наверное, совесть. Ведь приятель прав: в последний раз я набрал его номер, когда мне было так хреново, что не мог больше держать это в себе. В итоге я вывалил на бедного Вовку кучу дерьма и повесил трубку.

– В общем, ты угадал, – я понизил голос и повернулся к бармену спиной, – у меня горит. Нужна хата на ночь. Вот я и подумал… Твои там дома?

– Дома, – извиняющимся голосом подтвердил друг. – Мать только что вернулась из экспедиции, спит уже.

– Какой экспедиции? – хихикнул я. – В распивочную, что ли?