Дремавший доселе в Илье авантюрист проснулся.

Он уволился из министерства накануне очередного повышения и пустился в плавание по океану большого бизнеса.

Кооператив «Курочка Ряба» занимался поставкой на московские рынки продукции Чеховской птицефабрики. Илья приобрел автомобиль «Москвич».

«Курочка Ряба» просуществовала всего восемь месяцев. Ее история закончилась смертью партнера Ильи Бабушкина — того самого одноклассника. Однажды утром он был обнаружен застреленным на собственной даче.

Решив не искушать судьбу, Илья быстро свернул дела, расплатился с кредиторами и задумался о том, чем бы поприбыльнее заняться.

Он думал достаточно долго. Тщательно проанализировал отечественный рынок (пригодились знания, полученные в институте), посмотрел на успехи и неудачи знакомых.

Неудачи встречались чаще, многие мелкие бизнесмены либо разорялись и устраивались работать обыкновенными менеджерами, либо — еще хуже — заканчивали жизнь не по собственной воле.

Оба варианта Илью не устраивали.

С одной стороны, ему очень хотелось жить, а с другой — ему хотелось жить хорошо.

Почти полгода Илья пытался разрешить эту дилемму. Следствием явился четырехмесячный запой, во время которого были спущены практически все заработанные птичьим промыслом деньги.

Но именно в этот период случилась вторая знаменательная для Ильи встреча, определившая всю его дальнейшую судьбу.

Все произошло в очередном ресторане, где уже порядком набравшийся Илья заказывал музыкантам песню группы «Воскресенье» «Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант».

Оказалось, что ее заказывал не только он.

Его звали Артем, он был хозяином ювелирного магазина и гомосексуалистом.

Так сложилось, что последние две недели у него тоже был запой.

Ничего бы не произошло и жизнь Ильи Бабушкина осталась бы прежней, если бы в один прекрасный момент Артем не достал из кармана пиджака небольшой бархатный футляр и не показал своему новому знакомому камни.

— Это стоит полмиллиона баксов, — запинаясь, сказал Артем. — Понимаешь, полмиллиона.

Илья понял.

Он пригласил Артема продолжить вечер за городом, на даче.

Отъехав от Москвы на достаточное расстояние, Илья монтировкой проломил Артему голову и сбросил его тело в ближайшее озеро.

Теперь он знал, чем станет заниматься.

Проснувшись утром у себя дома, Илья долго рассматривал содержимое бархатного футляра. После этого вышел на кухню, достал из холодильника бутылку водки и вылил ее в раковину.

Четырехмесячный запой кончился.

Начиналась новая жизнь.

К этому моменту Илья твердо знал, что вторую половину своей жизни он проведет в другой стране.

Спустя три месяца Илья Семенович Бабушкин получил американское гражданство и покинул пределы России.

Однако жить в Америке Илья не собирался. Его интересовала Южная Африка. А еще конкретней — Намибия, которая к этому времени получила независимость. Илья нутром чуял, что в этой стране есть чем поживиться.

Приехав в Намибию, Илья Бабушкин построил дом и основал небольшую посредническую фирму.

Фирма занималась тем, что приобретала драгоценные камни на местных рудниках и поставляла их в Россию.

Небольшой и стопроцентно легальный бизнес.

Но алмазная лихорадка к тому времени уже отравила ум Бабушкина. Он почти физически страдал оттого, что каждый день был вынужден держать в руках целые состояния, зная, что на его долю придется лишь небольшой процент.

Дело шло к новому запою.

Но этого не случилось.

Вместо того чтобы спускать деньги в местных ресторанах, Илья Бабушкин неожиданно для себя поднялся над землей Республики Намибия на воздушном шаре.

Это была не его идея.

Дело в том, что именно в то время в столице Намибии, городе Виндхуке, совершенно неожиданно оказался приятель Бабушкина по Академии управления Борис Кантор.

Именно он и предложил Илье Бабушкину взглянуть на местные окрестности с высоты воздушного шара.

Там же в воздухе Борис Кантор поделился с Ильей своими планами.

А планы были грандиозные.

Слушая Бориса, Илья почувствовал, как у него зачесались руки.

Речь шла о создании совместной компании, которая приобретет в собственность несколько богатых намибийских месторождений.

Основной капитал вкладывал екатеринбургский бизнесмен Яков Тренин. Сам Борис занимался техническими деталями. Посредником между российской и намибийской сторонами был бывший подполковник Советской армии Юрий Данилович Кокушкин, который оказался знаком с некоторыми намибийскими вождями, желавшими быстро разбогатеть.

Для того чтобы компания начала исправно функционировать, был необходим зарубежный партнер, знающий тонкости местного рынка.

Кто подходил на эту роль лучше, чем Илья Семенович Бабушкин?

Так возникла русско-американская компания «Самоцветы».

Спустя четыре месяца Илья Семенович Бабушкин сделался миллионером.

И снова ему оказалось мало.

Илья Бабушкин ни в чем не мог упрекнуть своих российских партнеров, просто ему хотелось большего.

И тогда он нашел нового партнера.

Здесь, в Намибии.

Если быть более точным, партнер сам нашел его.

Двадцать пять Килограммов — это не очень много. Стандартный мешок сахара, фуру с которым Александру Борисовичу Турецкому довелось один раз разгружать в студенческие годы, весил пятьдесят килограммов.

Висящий в данный момент за плечами Александра Борисовича рюкзак был вдвое легче.

Однако двигаться быстрым шагом по пересеченной местности с таким рюкзаком было проблематично.

Особенно если идти надо шестнадцать километров, а воды в твоей фляге ровно семьсот граммов. И этих семисот граммов тебе должно хватить на целый день.

«Вот откуда на самом деле произошло название Берег Скелетов, — думал Александр Борисович. — Каждый, кто доходит туда, остается там навсегда».

Посмотрев на часы, Александр Борисович расстроился еще больше.

Они шли всего лишь сорок пять минут. А Турецкий надеялся, что уже хотя бы половина пути пройдена.

Группа двигалась рассыпанным строем.

Впереди бодро шли Юшин и Гожелинский. У Турецкого создалось впечатление, что эти двое вышли на увеселительную прогулку. Они живо о чем-то болтали и, казалось, совершенно не обращали внимания на свои рюкзаки.

Немного в стороне шла группа из пяти региональных отставников. Эти шли молча, сосредоточенно. С самого начала они взяли некий единый темп, и до сих пор этот темп оставался прежним. Никто из них не выбивался вперед, никто не отставал. Если это начинало происходить, то остальные четверо тоже сбавляли шаг.