«Наверное, это помогает, — думал Александр Борисович. — Этакое коллективное движение к намеченной цели. Как в той сказке про веник и братьев. Будете поодиночке, вас каждый легко сломает. А будете все вместе — не сломает никто».

Следующим шел Юрий Данилович Кокушкин.

Этот шел на удивление спокойно и не проявлял пока признаков усталости. К фляге с водой, насколько мог заметить Александр Борисович, он тоже пока не прикладывался. Юрий Данилович казался погруженным в какие-то свои мысли, и все, что происходило вокруг, его не волновало. По крайней мере, ощущение складывалось именно такое.

Александр Борисович снова посмотрел на часы. Один час и десять минут были позади. Но сколько это в переложении на километры, Александр Борисович сказать не мог.

В самом начале пути, он начал было считать шаги, но уже через две минуты сбился и бросил это занятие.

Внимание Турецкого отвлекала одиноко бегущая через саванну антилопа. Куда и зачем она бежала, было известно только ей одной.

До сих пор все антилопы, которых Александр Борисович встречал в Африке, паслись большими стадами. В крайнем случае семьями. Если, конечно, не считать курящую антилопу со страусиной фермы.

Эта же была совершенно одна, и, сколько Александр Борисович ни вертел головой в поисках ее сородичей, ни одного из них ему заметить не удалось.

Если бы он встретил эту антилопу на улицах Москвы, то решил бы, что она убежала из зоопарка. Не потому, что в Москве антилопе просто больше неоткуда убежать, а по той легкости и радости, с которой она скакала.

«Да, именно так, — подумал Александр Борисович. — Так может скакать только животное, которое долго сидело взаперти. Наверное, так же чувствуют себя люди, только что вышедшие из тюрьмы. Именно по этой причине многие из них умудряются вернуться обратно в рекордно короткие сроки. От переизбытка чувств».

Ему вспомнился один из последних репортажей на криминальную тему, который он видел в Москве по телевизору незадолго до отлета.

Некий гражданин из провинции, отсидевший пятилетний срок, освободился из тюрьмы. Это произошло в первой половине дня. Во второй половине он уже был арестован за воровство и отправлен в следственный изолятор.

В этот день человеку довелось испытать два самых сильных чувства за всю жизнь — самую большую радость утром и самое большое разочарование вечером.

«Странная штука жизнь, — думал Александр Борисович, — многое из того, что происходит, не поддается никакой логике».

Размышления о жизни и о тюрьме обычно портят настроение.

Это и произошло с Александром Борисовичем Турецким.

Он снова вернулся в реальность и тут же почувствовал сильнейшую усталость.

Если незабвенный Венечка Ерофеев очнулся в свое время за столом и обнаружил, что все это время наливал и пил, то с Александром Борисовичем сейчас случилось нечто похожее.

Вернувшись к реальности, он с удивлением обнаружил, что все это время он шел. И в данный момент тоже продолжает идти.

Александр Борисович посмотрел на часы. Оказалось, что они идут уже два с половиной часа.

Не останавливаясь, он снял с пояса флягу и сделал маленький глоток. Сразу полегчало и чертовски захотелось сделать еще несколько глотков.

«Старайтесь в пути не пить, — вспомнил он слова Юшина, которыми он напутствовал новобранцев, пока они ехали по шоссе к исходной точке. — Только совсем чуть-чуть. Просто смочить губы. Иначе не сможете идти дальше».

Александр Борисович мужественно завернул флягу и повесил обратно на пояс. Не стоит — значит не стоит.

Отдельной группой двигались Герасим Севастьянович Бровкин, Феликс Светланов и примкнувший к ним Витя Солонин.

Герасим Севастьянович, как обычно, что-то рассказывал, поворачиваясь то к одному, то к другому. Иногда в его монолог вклинивался Светланов.

Витя Солонин большей частью молчал и слушал. Уставшим он не казался, шел бодро. Приключение было явно ему по вкусу.

«Молодой, — ворчал про себя Александр Борисович, — хорошо ему».

Александр Борисович Турецкий шел последним. Впрочем, сам он предпочитал термин «замыкающий».

Усталость, мрачные мысли и ворчание привели к тому, что внутри Александра Борисовича активизировался его внутренний голос. Он мужественно молчал целых два дня и всю первую половину пути, но все-таки не выдержал.

Ну да! Когда еще представится такой замечательный случай?

«Ну что, Турецкий? — ехидно поинтересовался внутренний голос. — Идёшь?»

Александр Борисович, решивший не тратить силы на ругань с самим собой, отвечать не стал.

«Как думаешь, сможешь дойти?»

Александр Борисович кашлянул и попытался сосредоточиться на созерцании африканского неба.

«Ты бы остановился, — любезно предложил внутренний голос. — Постоишь, отдохнешь. А потом быстренько нагонишь».

«Во время марш-броска самое главное — не останавливаться, — вспомнил он слова полковника Юшина. — Собьетесь с ритма, потом не восстановитесь. Терпите, но идите. Тогда откроется второе дыхание. Дышите носом».

«У меня сейчас откроется второе дыхание, — сообщил Александр Борисович своему внутреннему голосу, — поэтому я не стану останавливаться».

«А если не откроется? — предположил тот. — Турецкий, ты об этом подумал?»

«А если не откроется, значит, я здесь сдохну, — резко сказал Александр Борисович. — И ты, кстати, сдохнешь вместе со мной».

Идущая впереди троица — Бровкин, Светланов, Солонин — оглянулась на него.

— Саша, ты как? — не сбавляя хода, спросил Солонин.

— Нормально, — кивнул Александр Борисович.

— Отдохнуть не хочешь? — поинтересовался Герасим Севастьянович.

Александр Борисович отрицательно помотал головой и прибавил ходу.

«Неужели я все это говорил вслух? — подумал Александр Борисович. — Даже неудобно».

«Вот-вот, Турецкий, — поддержал тему внутренний голос. — Видишь, ты уже заговариваться начал. Еще немного — и ноги протянешь».

Пора было с этим что-то делать. Внутренний голос явно не собирался успокаиваться на достигнутом, его целью было добить Александра Борисовича.

Турецкий весь ушел в мысли о способах противостояния подлому внутреннему саботажнику и не сразу расслышал, что кричит ему Витя Солонин.

Он видел, что Солонин повернулся к нему и показывает рукой куда-то вперед, но в первую минуту мозг отказывался работать.

— Саша, мы почти дошли, — различил он наконец голос Солонина. — Там, впереди…

В указанном направлении виднелась синяя полоса океана.

Берег Скелетов. Конец пути.

Александр Борисович воспрял духом и почувствовал, как к нему возвращаются силы. Это и было пресловутое второе дыхание.