— Вы бы с радостью избили и застрелили его?

— Совершенно верно.

— Мы обнаружили отчеты о состоянии банковского счета Франко, — продолжает Тиллинг. — Он открыл депозит на следующий день после убийства Дженны. Положил на него пять тысяч долларов наличными.

— Кто-то заплатил ему. — От ненависти у меня перехватывает горло.

— Возможно, — соглашается она. — Но я кое-чего не понимаю. Как ваш рабочий телефон оказался в записной книжке Франко?

— Я уже сказал, что даже не слышал об этом человеке. Может быть, у него была информация обо мне, потому что ее дал ему Лиман.

— Может быть. Надеюсь, нам все же удастся расспросить самого мистера Лимана. Однако на данный момент мы должны арестовать убийцу мистера Франко.

— Вы знаете, кто его убил? — Я затаил дыхание.

— Знаем, — отвечает она. — Его убили вы. У вас есть час на то, чтобы сдаться, мистер Тайлер. Если вы этого не сделаете, то вы будете главной темой новостей в одиннадцатичасовом выпуске.

— Так вот чего вы от меня хотели?! — в бешенстве кричу я. — Вот почему вы ждали меня в Гарвардском клубе? Я думал, у вас есть хоть капля мозгов, Грейс. Мой номер в его записной книжке ничего не доказывает. Это подстроил Ромми. Просто окружной прокурор хочет хорошо выглядеть в глазах телезрителей. Мы должны и дальше концентрировать внимание на Лимане. Мы должны найти его и вычислить, на кого он работал.

— Я забыла упомянуть еще одну деталь, — зловеще добавляет Тиллинг. — Стрелявший пользовался автоматическим оружием, и он забыл собрать гильзы. С одной из них нам удалось снять отпечаток пальца. Наш эксперт определил, кому он принадлежит. Это ваш отпечаток. Вы можете это объяснить?

— Это невозможно. — У меня такое чувство, будто меня огрели кувалдой.

— Один час. А потом каждый полицейский в этом штате начнет искать вас. Мы считаем вас вооруженным и очень опасным и разрешаем в случае необходимости применять по отношению к вам силу.

Так и не придя в себя окончательно, я открываю дверь кабинета мистера Розье и начинаю свой путь вниз по лестнице, опираясь на перила. Я чувствую себя одновременно невесомым и свинцово-тяжелым: голова будто парит в воздухе, а ноги приходится тащить, как каменные колонны. Достигнув подножия лестницы, я замечаю мистера Розье — он сидит во главе длинного стола в пустом читальном зале. Когда я, прихрамывая, подхожу к нему, он поднимает голову.

— Вы как-то осунулись, — обеспокоенно говорит мистер Розье. — Когда вы в последний раз ели?

— Я не помню, — отвечаю я, обессилено падая на деревянный стул рядом с ним.

— Я принесу вам шоколадный батончик, — предлагает он, вставая. — Девушка на абонементе — жуткая сладкоежка.

Мне нужно сосредоточиться. Кто-то подставил меня. Но кто? И зачем? Господь свидетель, у меня очень веские мотивы для убийства Франко и никакого алиби. Тиллинг настроена против меня. Если полиция меня сейчас арестует, я, скорее всего, проведу остаток жизни в тюрьме.

— Вот, — говорит через несколько минут мистер Розье: он принес мне «Сникерс». — Поешьте.

Я пытаюсь придумать, что бы посоветовал мне отец, но в голову ничего не приходит. Меня охватывает дикое желание скрыться.

— Мне надо идти, — говорю я. Я не имею ни малейшего представления о том, куда бежать, но скоро должен подъехать Теннис.

— Сначала поешьте, — настаивает мистер Розье, очищая обертку на батончике, как кожуру на банане, и глядя на меня поверх очков. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Конечно, — отвечаю я, отчаянно пытаясь казаться бодрым. Я беру «Сникерс» и вонзаю в него зубы. Рот у меня пересох от страха, и шоколад прилипает к нёбу.

— Я распечатал банковский отчет по дебитной карте вашего друга. — Мистер Розье садится и придвигает ко мне несколько листков бумаги. — Вчера он дважды пользовался карточкой. Первый раз — на станции Гесс на Монтокском шоссе, а второй — в гостинице под названием «Оушн Вью инн», собственно в Монтоке, на Лонг-Айленде. Думаю, он заправил машину, а потом либо переночевал, либо хорошенько поел.

Я поддеваю комок шоколада языком и проглатываю его, не жуя и лишь чудом не подавившись. До Монтока ехать всего часа три с половиной, он находится на крайней точке южной оконечности Лонг-Айленда. Может ли Андрей находиться так близко?

— Я также взглянул на его телеграфные денежные переводы, — добавляет мистер Розье. — В последнее время ваш друг регулярно перечисляет деньги. Один из получателей — организация под названием «Нью-Йоркские пакгаузы». В примечаниях указан адрес: они находятся в Истгемптоне, возле аэропорта.

Истгемптон расположен примерно в часе езды по эту сторону от Монтока. Мы с Дженной однажды арендовали в том районе домик на лето. Я беру бумаги и изучаю тщательно выписанные слова и цифры. Мистер Розье указал все переводы и распечатал карту, на которой даны подъездные пути к заправке, гостинице и пакгаузам.

— Мне нужно идти, — снова говорю я.

— Вы действительно хорошо себя чувствуете? — переспрашивает он и недоверчиво смотрит на меня.

— Абсолютно, — отвечаю я. Андрей — моя единственная надежда. Я должен поехать на Лонг-Айленд и найти его, прямо сейчас, до того как меня найдет полиция.

— Я провожу вас на улицу, — говорит мистер Розье. — Пошел снег, так что ступеньки скользкие.

Подгоняемый ветром, снег кружится в свете моих фар, а я быстро, но осторожно еду на восток по пустынному Монтокскому шоссе. По обе стороны от дороги на бывших картофельных полях стоят безжизненные однообразные домики, и призрачные олени включают автоматическое сторожевое освещение, передвигаясь от одного двора к другому, чтобы попировать, поедая фигурно подстриженные кусты. В машине Тенниса жуткий холод. Мои руки, лежащие на руле, уже онемели. Если бы не обогреватель сиденья, у меня уже была бы гипотермия. Теннис очень неохотно отдал мне ключи, заявляя, что я не в состоянии вести машину, и повторяя, что он был бы счастлив поехать со мной. Я был резок с ним; я слишком торопился убраться из города и даже не пытался объяснить ситуацию.

У меня тихо работает радио, настроенное на волну новостей. Электронные часы пищат одиннадцать, и задыхающаяся от волнения ведущая читает пресс-релиз окружного прокурора Уэстчестера, в котором меня называют вооруженным преступником, разыскиваемым в связи с подозрением в двух убийствах. Бдительных граждан просят звонить по указанному телефону, если они заметят кого-нибудь, подходящего под мое описание, и предупреждают, что я опасен. Диктор обещает интервью с окружным прокурором в прямом эфире завтра, в восемь часов утра. В кровь у меня выбрасывается мощная порция адреналина, и мне приходится приложить усилия, чтобы не вдавить акселератор, как только мое подсознание начинает визжать об опасности, как сработавший сигнал пожарной тревоги. Трясущейся рукой я выключаю радио, и на меня снова наваливается чувство нереальности происходящего. Как моя жизнь докатилась до этого?