— Эй, — сказала Катя. На ней не было ничего, кроме белого полотенца, оставлявшего голыми блестящие влажные плечи. Я не смог прочесть выражение ее лица. — Когда ты проснулся?

— Несколько минут назад.

— В твоем шкафчике в ванной была только одна зубная щетка, и я ею воспользовалась. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Вовсе нет. — Я попробовал улыбнуться.

Повисло неловкое молчание.

— Я понимаю, у тебя, должно быть, сейчас трудный период, — сказала Катя. — Прошлая ночь вовсе не должна стать чем-то большим. Никаких обид, никакой грязи, о’кей?

— Наверное. — Я ощутил укол боли, сразу перекрывший чувство вины.

— Наверное. — Она заплела волосы в свободную косу и перебросила ее через плечо. — Я стою здесь в одном полотенце, Питер, с мокрыми волосами и совершенно без макияжа. Ты можешь сказать что-нибудь еще, кроме «наверное»?

— Ты прекрасна, — ответил я, решив придерживаться истин, в которых я был уверен. — Я не шутил, когда сказал это там, в баре. Я всегда тебя хотел.

— А я в этом и не сомневалась, — заявила Катя, печально качая головой. — У меня нет комплекса неполноценности. Но если прошлая ночь случилась только потому, что тебе было одиноко, то продолжения быть не может.

Когда она закончила, ее голос дрожал лишь самую малость и она нервно переступала с одной голой ноги на другую. Логика предыдущего вечера вернулась: Дженна ни за что меня не простит. Мои проблемы с ней не давали мне права причинять боль Кате. Я встал как был, голый, и пошел к Кате через всю комнату, протягивая руку к верхнему краю ее полотенца.

— Не надо, — попросила она, не отрывая от меня глаз.

— А что, если я хочу продолжения?

Крепко схватив ее за полотенце, я попятился к кровати. Она шла за мной, мелко переступая ногами, готовая с минуты на минуту сбежать. Когда мы добрались до кровати, я поцеловал Катю, и она ответила на мой поцелуй, сначала неуверенно, а затем более твердо. Она убрала мои пальцы с полотенца и прижала мою ладонь к своей груди. Ее сердце под толстой тканью колотилось как бешеное.

— Я доверяю тебе, Питер, — сказала Катя. — Ты ведь понимаешь это?

— Конечно, — ответил я, поглощенный желанием.

Она развязала полотенце и позволила ему упасть.

Какое-то время спустя включился кондиционер, обдувая прохладным воздухом мои обнаженные плечи и торс. Катя лежала, прижавшись ко мне, закинув на меня руку и ногу. Когда пот начал испаряться с моего тела, я вздрогнул.

— Все нормально? — спросила она.

— Все чудесно, — успокоил ее я. — Как ты?

— Немного ошарашена, но счастлива. Мне уже надо идти.

Моя рука поползла ниже ее талии.

— Перестань. — Катя рассмеялась, отползая от меня. — У меня собрание. — Она села в постели. Черные, как вороново крыло, волосы и смуглые соски контрастировали с мраморной кожей, по груди вились тонкие голубые жилки. — А ты как? Занят сегодня утром?

— Ничего такого, где меня не мог бы подменить Теннис.

— Тебе повезло, что он у тебя есть.

— Большую часть времени. Теннис для меня как семья, и это и хорошо, и плохо одновременно. Он все время сует нос в мои дела, и у него на все есть собственное мнение.

— Ты расскажешь ему о нас?

— Не сразу, — осторожно ответил я.

— Он знает, что вы с Дженной расходитесь?

— Я же еще не пил кофе, Катя. — Я начинаю беспокоиться о том, куда нас может завести этот разговор. — Может, нам удастся встретиться попозже, выпить чего-нибудь?

Она подумала пару секунд, прежде чем кивнуть.

— Я проверю свое расписание и позвоню тебе. — Катя поцеловала меня, выбралась из кровати и подняла полотенце с пола. — Мне, похоже, опять надо в душ.

Ее рука была на двери в ванную, когда зазвонил мой мобильник. Катя стояла справа от стола, на котором лежал телефон. Она подняла его и взглянула на дисплей.

— Это Дженна. — Катя была поражена.

Звонок продолжал разрывать тишину комнаты. Катя подтолкнула телефон ко мне, и я стал нащупывать кнопки на его ребре, пытаясь отключить его. Последовавшее молчание показалось мне очень громким.

— Мне жаль, — наконец сказал я.

— Не жалей. Мне действительно нужен был звонок, чтобы проснуться. — Катя снова обернула вокруг себя полотенце, подошла ко мне и села на краешек кровати. — «Попозже» меня не устраивает, Питер. Мне нужно точно знать, что происходит между тобой и Дженной.

— Непримиримые противоречия, — ответил я, прикидываясь хладнокровным. — По-моему, это так называется?

Одно долгое мгновение Катя выдерживала мой взгляд.

— Ты переезжаешь?

— Я точно не уверен.

— Почему?

— Потому что мы еще не во всем разобрались. — Я сел, опершись на изголовье и стараясь подобрать простыни повыше, чтобы укрыться. Одеяло было придавлено ее телом.

— Ты сказал, что вы расходитесь.

— Катя, дай мне дух перевести! — взмолился я. — Я же говорил тебе вчера, что запутался.

— Но не в том, что касается Дженны, — мгновенно отреагировала она. — Ты сказал, что между вами все кончено.

— Так и есть. — Я пытался быть убедительным. — Мы просто еще не все обговорили.

Я потянулся к ее ноге. Катя схватила меня за запястье и не отпускала.

— Отвечай на вопрос. Что ты будешь делать, если Дженна попросит тебя остаться?

— Она не попросит.

Катя еще крепче сжала мою руку.

— Но если все-таки попросит?

Я не знал, как сказать правду, и не мог осмелиться солгать. Как бы я ни хотел Катю, я и представить себе не мог, что сумею противостоять притягательности Дженны. Секунда проходила за секундой. Катя сняла мою руку со своей ноги и отбросила ее.

— Дай-ка я скажу тебе, что я думаю. — У нее дрожал голос. — Дженна сердится, а ты обиделся на нее, поэтому ты затащил меня в постель, чтобы отомстить ей и чтобы потешить свое самолюбие.

— Ты не права! — горячо запротестовала я. — Я выясню отношения с Дженной сегодня вечером и позвоню тебе завтра утром.

— Не стоит беспокоиться.

— Мы спорим попусту, — умоляюще сказал я и снова потянулся к Кате. — Дженна не попросит меня остаться.

Катя резко хлопнула меня по руке и встала, ее лицо было искажено гневом.

— Как лестно. Ты отчаянно хочешь быть со мной, но сначала тебе надо удостовериться, что жене ты больше не нужен. Что ж, позволь мне кое-что тебе сказать, Питер: я никогда не была на вторых ролях и не собираюсь начинать сейчас. Я доверяла тебе, а ты меня обманул. Я не хочу, чтобы ты звонил мне, и не хочу, чтобы ты ко мне приближался. Ты причинил мне уже достаточно боли.