час. Бентолл, как всегда, оказался неправ. Но на этот раз его вины в этом не было.

Я был не виноват в том, что рука и лицо так дико болели, и сконцентрироваться на работе было просто невозможно. Не моя вина была в том, что меня распирало от гнева, что все предметы расплывались перед глазами и я с трудом расшифровывал собственные записи, что моя правая рука а я все вынужден был ею работать гак тряслась. Мне стоило неимоверных трудов установить часовой механизм, уложить кабели в надлежащие пазы, закрепить запалы на своих местах, в основании топливных цилиндров. Не виноват я и в том, что, снаряжая шестидесятифунтовый взрывной цилиндр, я выпустил из потной ладони детонатор с гремучей ртутью, который так ярко вспыхнул и так громко рванул, упав на бетонный пол, что по чистой случайности Хьюелл не нажал на курок наставленного па меня пистолета.

Не виноват я и в том, что Леклерк заставил меня работать одновременно над двумя ракетами, и в том, что он обязал Харгривса и еще одного ученого по фамилии Вильямс следить за каждым моим шагом и все записывать каждому в свой блокнот, мешая мне работать при этом. Стоя по обе стороны от меня на узкой площадке портального крана, они постоянно лезли под руку.

Я мог понять, почему Леклерк настаивал на ведении одновременных записей. Он наверняка предупредил Харгривса с Вильямсом, что пристрелит их на месте, если они вздумают переговариваться. Вероятно, он обещал так же поступить и с женами, если их записки полностью не совпадут в конце дня. Таким образом, если запуск первого «Крестоносца» пройдет успешно, а подготовка к старту второй ракеты согласно записям будет полностью копировать первую, у него будет гарантия, что и вторая ракета снаряжена правильно.

Кроме этого, одновременная подготовка обеих ракет была очевидным указанием на вынесение мне смертного приговора. Если бы он собирался забрать меня вместе с остальными, то вряд ли стал тратить время па двойную работу, особенно учитывая срочность: в самой последней радиограмме с «Некара» говорилось, что волнение усиливается и стоит подумать о возможной отмене испытаний. Нельзя сказать, что меня нужно было специально предупреждать о приговоре. Интересно только, когда меня собирались убить? Сразу же после окончания работы или позже, вместе с капитаном Гриффитсом и его людьми, после того как ученых с женами посадят на корабль? Скорее всего, позже, решил я. Даже Леклерк не станет устраивать кровавую баню на глазах стольких свидетелей. Но я бы все равно не стал на это ставить даже пенни.

За несколько минут до двух часов дня я сказал Хьюеллу:

— Где ключи от замка рубильника взрывного устройства?

— Все уже готово?—спросил он. Последним этапом подготовки ракет к старту было включение рубильников топливной и самоуничтожающей систем, но рубильник последней, который замыкал цепь шестидесятифунтового тротилового заряда, не мог быть повернут без ключа, отмыкающего замок предохранителя, установленного за рубильником, в коробке.

— Еще не совсем. Рубильник взрывного устройства заедает. Хочу взглянуть, в чем там дело.

— Подождите. Я позову Леклерка.— Он удалился, оставив наблюдать за мной бдительного китайца, и вернулся в компании Леклерка через минуту.

— Что еще за заминка? — нетерпеливо спросил Леклерк.

— Еще пара минут. Ключ у вас с собой?

Он жестом дал сигнал опустить лифт. Велел двум ученым с блокнотами сойти с платформы и встал рядом со мной. Когда мы вновь поднялись на рабочий уровень, спросил подозрительным тоном:

— В чем дело? Пытаетесь в последний момент отчаянно тянуть резину?

— Попробуйте перевести рубильник сами,— отрезал я.— Заедает.

— Он и не должен доходить дальше чем до половины, пока не повернут ключ предохранителя,— сердито сказал он.

— Он вовсе не движется. Попробуйте сами и убедитесь.

Леклерк попробовал, сдвинул рычаг всего на четверть дюйма, кивнул и вручил мне ключ. Я отомкнул замок предохранителя, отвернул четыре барашка, на которых крепилась крышка коробки распределителя, и, снимая крышку через рычаг рубильника, концом отвертки незаметно подцепил кусок медного провода, который засунул до этого в отверстие крышки, чтобы рубильник заклинило. Устройство самого переключателя было обычным: качающийся рычаг на пружине. Когда ручку рубильника переводят вправо, два медных контакта перескакивают с двух обесточенных клемм справа на клеммы под напряжением с левой стороны. Быстро, насколько позволяли затуманенные глаз и трясущаяся правая рука, я открутил качающийся рычаг, вытащил наружу, сделал вид, что выпрямляю медные контакты, после чего привернул рычаг на место.

— Ошибка в конструкции,— коротко сказал я.— Вероятно, со вторым такая же история.— Леклерк кивнул, ничего не сказал, только внимательно следил, как я установил обратно крышку коробки и перевел рубильник несколько раз слева направо и обратно, демонстрируя, как легко он работает.

— Закончили? — спросил Леклерк.

— Не совсем. Надо завести часовой механизм на второй ракете.

— Это может подождать. Мне нужно, чтобы эта ракета отправилась в путь. Немедленно. Он поднял глаза туда, где Фарли с помощником суетились над системами автоматического слежения и наведения.— Какого черта он там копается?

— Он не копается,— сказал я. Мы с Фарли были два сапога пара. Оба с громадными, красно-малиновыми, вздувшимися вертикальными рубцами на левой щеке. Его рубец выглядел даже страшнее моего, переливаясь всеми цветами радуги. Но это все потому, что у него было больше времени, чтобы дозреть. Дайте мне двадцать четыре часа, и но сравнению с моим его рубец никто даже не заметит. Двадцать четыре часа. Интересно, кто даст мне двадцать четыре часа.— Он закончил еще несколько дней назад,— продолжал я.— Просто суетится в последнюю минуту, проверяет, не забыл ли закрыть все краны перед выходом из дома.— Если посильнее толкнуть Леклерка, мечтал я, он может сломать шею о бетонный пол, упав с высоты в десять футов. С другой стороны, может и не сломать. Тогда у меня не то что двадцати четырех часов, и двадцати четырех секунд не останется. Кроме того, Хьюелл не сводит с меня своей пушки.

— Хорошо. Значит, мы можем идти.— Леклерк повернул ключ замка предохранителя, перевел рубильник в положение «Заряжено», вытащил ключ, закрыл и запер дверь в обшивке ракеты. Лифт опустился до уровня земли, и Леклерк крикнул одному из охранников:

— Беги к радисту, пусть шлет радиограмму. Пуск через двадцать минут.

— Куда теперь, Леклерк? — спросил я.— В блокгауз?

Он холодно смерил меря взглядом:

— Чтобы вы там прятались, пока ракета взорвется в воздухе из-за каких-нибудь заготовленных вами пакостей?

— О чем вы говорите?

— О