Молодой десятник потемнел лицом, но тут же справился с собой. Холодно, мрачно, решительно кивнул, словно бы надеясь на продолжение разговора в будущем. Весь его вид говорил «ну если ты только не понравишься моему командиру, спесивый упрямец! Я за тебя возьмусь».

Тройка кавалеристов ехала впереди. По два всадника следовали слева и справа от саней, остальные замыкали маленькую колонну. Все держали оружие под рукой и поглядывали недовольно. Дэйт хотел поинтересоваться, что вообще нашло на Мильвио. Дался ему этот полуторник. Хороший клинок, бесспорно, но в столичных оружейных лавках можно было сыскать и получше. Он не стоил спора и уж тем более риска быть убитым, если бы десятник оказался чуть более вспыльчив, обидчив или горд.

Скосил глаза на треттинца, но тот совершенно беспечно подмигнул, словно не происходило ничего необычного и он только и делал, что задирал солдат на пустых лесных трактах.

Похоже, несмотря на лихой вид и разномастную одежду, это действительно были военные или те, кто раньше служил в армии. Дэйт отметил, сколь четко и точно они управляют лошадьми, как следят за местностью и «пленниками», как контролируют позиции товарищей, не мешая друг другу.

Сработанная десятка.

В полном молчании они ехали минут двадцать, пока орешник не стал гуще, а затем не разошелся в стороны, открывая большую опушку, поросшую редкими рябинами, а за ней – открытое пространство равнин, в которых и терялся путь.

На опушке было полно конных. Человек тридцать, может, сорок, Дэйт не смог всех сосчитать, но отряд оказался внушительным и как раз собирался с привала, многие уже ждали в седлах, держали поводья заводных, когда появилась десятка, осматривавшая окрестности.

К ним подошли двое. Первый – плечистый крепкий мужик, такой же высокий и кряжистый, как Дэйт. С седоватой бородой, шрамами на щеках и густыми сросшимися бровями. Второй гораздо моложе – русоволосый, поджарый, точно степной волк, с запавшими щеками, заросшими густой щетиной, и ярко-синими внимательными глазами. Тонкие губы сжаты в линию, подбородок чуть выступает, отчего с непривычки лицо кажется немного сердитым.

– Что тут, Лось? – спросил молодой, обращаясь к десятнику Олтану Деспу.

– Вот, господин лейтенант, – сказал тот, все еще зло поглядывая на Мильвио. – Нашли их в тылах, решили понаблюдать, затем проверили. Южанин отказался сдавать оружие.

– Я лейтенант Четвертой роты Третьего кавалерийского полка его светлости Эйрисл Рито. Это старший десятник Роган Лайс.

Мильвио снова представил и себя, и Дэйта, чуть поклонившись.

– Риона, значит? Риона далеко. Куда вы следуете сейчас?

– В Балк.

Он кивнул, принимая этот ответ. Вполне честный, да и направление правильное.

– Скажите любые три слова, мастер Дэйт, – внезапно предложил лейтенант.

Воин посмотрел на командира кавалерийского отряда с понимающей усмешкой, зная, к чему эта просьба, произнес:

– Что-то не хочется.

Молчать было глупо, и это бы лишь вызвало подозрения.

Лейтенант услышал акцент, вернул усмешку, но куда более неприветливую, а старший десятник негромко заворчал, переступив с ноги на ногу, словно старый вышколенный пес, который с радостью бы бросился, да хозяин не отдал команды.

Пока не отдал.

– Из Горного, как я и думал, – сказал Эйрисл Рино. – Интересные вы путники. Треттинец и… ты, мастер. Два довольно несочетаемых персонажа вместе.

– Сиору стоило бы высказывать намеки конкретнее.

– Я и высказываю, господин де Ровери. Вы участвовали в войне, что была в прошлом году?

– Да. – Дэйт решил притянуть внимание к себе. Наемников регулярные войска любили куда меньше, и, если начнут узнавать, в качестве кого сражался треттинец, могут возникнуть куда худшие неприятности.

– И, полагаю, не на стороне Фихшейза.

Лейтенант Дэйту с каждой фразой нравился все меньше.

– Каждый из нас защищает свою родину. Мне нечего стыдиться. Я был солдатом, ты им остался. Война завершена.

– Ты защищал родину. Это достойно уважения, мастер Дэйт. Даже если мы были по разные стороны. А вы, господин де Ровери? Что защищали вы?

– Справедливость.

– Хм… Интересный ответ. Впрочем, спор в безлюдных местах о поводах пускать друг другу кровь не лучшее решение. В этом лесу и на равнине встречаются бандиты. И мародеры. Они нападают на путников, грабят фермеров, сжигают деревни. Воруют. Поэтому интерес моего десятника к вам небеспричинен. Те, кто когда-то был солдатом, пришли на наши земли и начали разорять их. Мы ловим таких бандитов и вешаем. Вороны тоже хотят есть, а мы не жестоки и стараемся находить для них еду. Что будет, если я прикажу своим людям обыскать ваши сани? Найдется ли там что-то, забранное у одиноких путников или крестьян?

– Сиору никто не станет препятствовать. – Мильвио сделал приглашающий жест в сторону их небольших тюков.

Лейтенант кивнул старшему десятнику, предупредив:

– Только аккуратно.

Бородатый позвал двух солдат, и они перетряхнули все вещи, но, не найдя ничего подозрительного (тут Дэйт, про себя усмехнувшись, представил, что бы случилось, если бы из сумки южанина выпал какой-нибудь визжащий поросенок), сложили все обратно.

– Мой отряд тоже направляется в Балк. Будем там в поздние сумерки. Вы поедете с нами.

Рота кавалеристов сильно растянулась, передовой отряд Лося двигался в полулиге от них, а десятки не перемешивались. Всадники не обгоняли друг друга, держали походный строй и темп. Создавалось впечатление, что их лохматые лошадки в таком темпе могут идти часами. Мерин, тянувший сани, пускай более крупный и казавшийся сильнее, уже начал уставать.

За новыми спутниками присматривали. Без явной враждебности, но около саней всегда кто-то был, да и лейтенант на ярко-рыжем норовистом жеребце несколько раз подъезжал, окидывая их вроде бы равнодушным взглядом. В синих глазах была какая-то поволока, словно командир находился не здесь или его терзала болезнь.

Старуху Дэйт заметил не сразу. Она ехала позади, в самом конце колонны, и оказалась рядом на одной из кратковременных стоянок. Два солдата помогли ей спуститься, расстелили скатанную валиком шкуру, чтобы усадить, но Мильвио окликнул их:

– Пусть госпожа присядет на сани, сиоры! И вообще, она может ехать дальше с нами, будет удобнее.

Лейтенант, услышавший его предложение, спросил у женщины:

– Что скажешь, Катрин?

Та оперлась на палку и сказала странным многоголосым шепотом:

– Шансов умереть на санях у меня меньше, чем в седле. Воспользуюсь щедрым приглашением мальчика.

Она, сильно налегая на палку и немного прихрамывая, направилась к ним, и Дэйт с удивлением смотрел на нескладную фигуру старухи. Она была с ним одинакового роста, и это… несколько смущало. Мильвио спрыгнул с саней, протянул руку, чтобы помочь, но бабка легонько стукнула его палкой по предплечью.