он служил священником. Церковь эта стояла на высоком холме, глядевшем на город; там же была похоронена и мать Мередит. А поскольку Мередит не успела родить Эбенезеру ребенка и брак их был относительно скоротечен, возражать тот не посмел.

Заупокойную по Эбенезеру должен был служить преподобный Хикс, на сами же похороны народу было приглашено совсем немного. В их числе были дворецкий Уинстон, домоправительница миссис Хенди, служанка Луиза, два повара, а также Алфи, два конюха и садовники. Ожидали, кроме того, Эдварда Мартина и доктора Мида. Фрэнку Бонду и прочим служащим с рудника сообщили, что дело это частное, и от них был только венок. Не были приглашены и остальные работники поместья, равно как и деловые компаньоны Эбенезера.

После того как преподобный Хикс отчитал официальную часть, он спросил Хита, не желает ли он сказать последнее слово. После минутного колебания Хит, не в силах подавить злость на отца, отказался. Уинстон и миссис Хенди тоже не выразили желания, не собирался ничего говорить и Эдвард, но он догадывался, что Хит откажется произносить надгробную речь, и загодя приготовил свою.

— Если мне будет позволено, я хотел бы кое-что сказать, — обратился он к небольшому собранию.

Хит опустил голову и сжал губы.

Эдвард прокашлялся:

— Эбенезер Мэйсон был моим клиентом, а кроме того, другом, — начал он. — Вряд ли кто станет отрицать, что человек он был непростой, взыскательный и непримиримый. Эти свойства натуры не позволяли ему сближаться с людьми на протяжении его жизненного пути, и настоящих друзей у него было немного. Но каким бы никудышным другом, отцом или предпринимателем он ни был, многие его дела достойны восхищения. В Австралию он прибыл бедняком, но у него была мечта, и благодаря упорству и трудолюбию он добился своего. И вот все мы, здесь стоящие, являем собою свидетелей его свершений. Возвести столь великолепное поместье было самой дерзкой его мечтой, и Мартиндейл-Холл, безусловно, живое ее воплощение — вполне возможно, что это самая изысканная загородная усадьба в Южной Австралии…

Между тем как Эдвард продолжал перечислять многочисленные достижения Эбенезера, Хит в душе весь кипел. Ему хотелось объявить во всеуслышание, что отец его не любил, иначе он оставил бы ему в наследство эту самую изысканную загородную усадьбу, ан нет. Пока что только он, Хит, да Эдвард Мартин знати о содержании его завещания.

У Эбби на душе стало тревожно, когда она прошла через ворота Мартиндейл-Холла: слишком живы были ее воспоминания о бегстве из этого кошмара. Она знала, что это чувство будет преследовать ее, к тому же ночью ей не спалось, потому что было тревожно за Хита. Утром она первым делом спросила Джека, может ли он дать ей коляску с лошадью, чтобы съездить в Мартиндейл и проведать, все ли с ним в порядке. Джек согласился, но при условии, что она поедет на пару с отцом Куинланом. Эбби знала, что ему нужны помощники, чтобы копать водоводы, и она отказалась, но Джек мягко настоял на своем, и она в конце концов согласилась, радуясь в душе, что попутчиком ей будет святой отец. Эбби думала, что ей не хватит духу переступить порог Мартиндейла, и тогда она сможет попросить отца Куинлана пойти справиться о Хите вместо нее, тем более что ей очень не хотелось встречаться лицом к лицу с дворецким и домоправительницей. Хотя ее невиновность была установлена, Эбби догадывалась, что они по-прежнему считают ее причастной к смерти своего хозяина.

Кроме того, Эбби собиралась проверить, правду ли Клементина рассказывала про Хита. Джек тоже упоминал о любвеобильном нраве Хита, и вполне вероятно, что так оно и было, но Эбби, озадаченная его странным поведением и внезапным отъездом, хотела удостовериться, что он действительно жив и здоров.

Когда они двинулись по подъездной дорожке, отец Джон заметил, что сердце у Эбби не на месте, и в утешение похлопал ее по руке. Он с удовольствием согласился быть ей попутчиком, хотя и чувствовал себя виноватым, оттого что не сможет помочь своим копать под палящим солнцем твердую как камень землю для будущих водоводов.

Внимание Эбби привлекла небольшая группа людей, стоявших в некотором отдалении на возвышенности.

— Что там происходит, как по-вашему? — спросила она отца Джона, указывая одной рукой на собравшихся, а другой прикрывая глаза от солнца.

Святой отец прищурился и посмотрел в указанном ею направлении.

— Кажется, я катафалк вижу. Может, Эбенезера Мэйсона хоронят, как думаешь?

— О Боже! — в смятении воскликнула Эбби. Она не предполагала, что его будут хоронить в поместье. — Нам бы лучше остановиться и повернуть назад. Мне-то уж точно не хотелось бы присутствовать на его похоронах.

Отцу Джону пришлось согласиться, что это и впрямь не самое удобное время для визита. Он натянул поводья, и лошадь стала как вкопанная.

Бросив рассеянный взгляд в сторону, Хит заметил Эбби на подъездной дорожке к дому и удивился, кто мог быть там с нею. К великому изумлению собравшихся, он пошел вниз по склону, направляясь прямо к ее коляске. Ему надоело выслушивать панегирики Эдварда в адрес своего отца, и он с радостью воспользовался случаем сбежать.

При виде Эбби Хита охватили смешанные чувства. Даже когда она предстала перед ним в образе милой наивной девочки, он насторожился, потому как знал, что внешность бывает обманчива. Ситуация напомнила ему Мередит, властную и коварную, с которой они постоянно и бурно скандалили. Когда та упала с крыши Мартиндейл-Холла и разбилась насмерть, он считал, что завещание уже у него в кармане. Но как же он тогда ошибся!

— Погодите! — велела священнику Эбби. — Теперь можем ехать. Это Хит идет нам навстречу. — Ей вдруг стало страшно, что, может, из-за нее пришлось прервать похоронную церемонию, и она решила, что он идет, чтобы ее прогнать.

— Эбби! — подходя ближе, окликнул ее Хит. — Что вы здесь делаете? — Он был пленен сиянием ее ясных глаз в такой мрачный день, и на душе у него стало как-то легче.

— Я… беспокоилась за вас, вот и приехала проведать, как вы.

Воспоминания о Мередит пробудили в нем подозрительность, и Хит решил, что Эбби замыслила недоброе.

— Это… очень мило с вашей стороны, — сказал он. — Как вы узнали, что сегодня похороны отца? — Может, она приехала, чтобы присутствовать при оглашении отцовского завещания?

— Нет, — ответила Эбби. — Если бы знала, нипочем бы не приехала.

— Тогда с чего бы вдруг такая забота о моем здравии? — спросил он, сбитый с толку.

— Вам же вчера нездоровилось, помните?

— Ах… ну да! — Он совсем забыл, как прикинулся больным, силясь совладать с обуявшей его