Отец Гунн, Монтагю Альберт Берти, был суровым человеком, хотя и немного легкомысленным в отношении денег, часто проигрывая на скачках. В своем первом браке он принял католическую веру своей жены, и хотя Гуни была дочерью от второго брака, все дети были воспитаны в католической вере[416]. Молодые влюбленные боялись признаться отцу Гуни в своих чувствах, опасаясь, что он положит этому конец, так как Джек все еще не обладал достаточным доходом для содержания жены.

Из-за паники в Нью-Йорке на Уолл-стрит в октябре того года, негативно отразившейся на доходе Джека от его маклерской деятельности, улучшения его финансового положения пока не предвиделось. Но преданная Гуни поклялась Джеку, что будет ждать до бесконечности, пока он не придет и не заберет ее. На рынке возникли большие проблемы с продажей меди, и цены на нее сильно упали. В своих письмах к Уинстону в 1907–1908 годах Джек обсуждал с ним ситуацию на рынке и также говорил о своей любви к Гуни[417]. В письме от 14 ноября он писал: «Я виделся с Гуни только пару минут на станции! Что это за ухаживание за девушкой». Но он также сообщал, что говорил со своим начальником, Полом Нелке, старшим партнером в Нелке, Филлипс и Компании, фирме биржевых маклеров, о своих финансовых перспективах.

В декабре Гуни собралась с духом и поведала матери о своей любви к Джеку. И мать запретила им встречаться. Укрывшись в прежней классной комнате в Уайтемском аббатстве, Гуни писала письмо Уинстону 16 декабря, изливая всю свою душу: «Мы с Джеком так счастливы. И разве не жестоко, Уинстон, запрещать нам видеться и даже писать друг другу. Но я все равно пишу ему письма».

В следующем письме Джека к Уинстону от 2 января 1908 года он сообщал, что Нелке не гарантирует ему годовое жалованье в 1000 фунтов стерлингов / 4800 долларов, но предлагает 500 фунтов стерлингов / 2400 долларов, что для семьи статуса Черчиллей и Берти было слишком скромно, и также обещает выплачивать ему один процент с прибыли фирмы. «Многие люди», писал он, женятся с «меньшим». Гуни, должно быть, «получит кое-что» в виде приданого, продолжал он, возможно, 200 фунтов стерлингов / 960 долларов. «Я с нетерпением жду твоего возвращения, чтобы ты посоветовал и помог мне». В то время Джеку удалось привлечь Натаниеля Ротшильда в качестве клиента фирмы Нелке, Филлипс и Компания, и он продолжал в своем письме: «Это большое достижение с моей стороны, и я подчеркнул им этот факт».

В июне 1908 года Джек просил у отца Гуни ее руки и получил его согласие на свадьбу. Гуни получила в качестве обручального кольца фамильную драгоценность – кольцо в сапфирах и бриллиантах, то самое, которое Рэндольф дарил Дженни, у которой было от него три кольца. Рэндольф завещал, чтобы эти кольца перешли к нареченным невестам его сыновей. В гостевой книге Дженни в Сэлисбери-холл отмечено, что 3 июля там гостили Джек и Гуни. Под именем Гуни стоит подпись Джека рядом с нарисованным сердцем, пронзенным стрелой.

Джек согласился проводить свадьбу в католической церкви, но по католическим законам необходимо было пройти и гражданское бракосочетание. Уинстона определили быть свидетелем в отделе регистрации брака, а также другом жениха во время венчания в церкви. Он остановился на период свадьбы у своего двоюродного брата Фреди Геста и его жены в снимаемом ими доме Берли-холл, неподалеку от Оукхема. После веселого и сдобренного напитками ужина они отправились спать. 6 августа на рассвете в доме случился пожар, и все выскочили во двор, некоторые все еще в своих пижамах. Когда приехала пожарная бригада, Уинстон надел пожарный шлем и руководил пожарниками при тушении огня. Один очевидец говорил, что Уинстон в какой-то момент храбро взобрался по лестнице на горящую крышу и со шлангом в руках старался погасить там бушующий огонь[418].

7 августа состоялось гражданское бракосочетание жениха и невесты, только для того, чтобы выполнить требуемые формальности. 8 августа, в церкви Святого Алоизиуса в Оксфорде, опираясь на руку отца, очаровательная Гвенделин прошла к алтарю. Ее подвенечное платье было выполнено из атласного шармеза кремового цвета с подрукавной отделкой из тонкой серебряной нити. На голове ее были венок из мирты и тюлевая фата, а в руках она держала большой букет из роз и лилий. Ее жених, капитан Джон Спенсер-Черчилль, был одет во фрак, так же как и друг жениха – Уинстон. За Гуней шли пять подружек невесты: ее сестра, леди Элизабет (Бетти) Берти; мисс Дорис и мисс Оливия Харкорт – двоюродные сестры невесты; и мисс Айрис и Дафне Еренфелл – двоюродные сестры жениха. На них были платья из белого муслина на шелковой подкладке, повязанные мягкими шелковыми поясами нежно-голубого цвета, а на головах у них были белые кружевные шапочки. Мальчик-паж был одет в костюм в стиле Директории (в духе Французской революции). На нем были белые нанковые панталоны и голубое атласное платье. Друзья Джека – Вудстокский эскадрон из личного королевского Оксфордширского гусарского полка – выстроились перед церковью в почетный караул, образуя арку из скрещенных мечей.

Прием гостей происходил в Уайтхемском аббатстве, хозяевами на вечере были граф и графиня, и гостям и членам семьи было устроено пышное пиршество.

После празднования счастливая молодая пара отбыла на автомобиле в Пиннер, дом в поместье Хайгроув, принадлежавший бывшей пассии Дженни, Хьюго Уоррендеру, с которым она имела роман в 1895 году и который любезно предоставил молодоженам свой дом для проведения медового месяца. Офицеры оксфордского Йоменского полка настояли на том, чтобы немного протащить машину вручную вдоль дороги. Свадьба получила значительное освещение в прессе из-за присутствия на ней Уинстона – восходящей политической звезды.

Надпись на гербовом щите рода Черчиллей гласит: «Преданные, но неудачливые», что как раз подходит к описанию любовных романов Уинстона. Его политическая карьера, жизнь у всех на виду, наряду с такими фактами, как отсутствие у него состояния и его военные приключения, – все это отпугивало молодых девушек, которым Уинстон делал предложение. С Памелой, в то время уже графиней Литтонской, Уинстон был в отличных отношениях. Когда в октябре прошлого года он отправлялся в Африку, Памела пришла на пристань проводить его в ту поездку. После этого они обменивались письмами.

Но вскоре в жизнь Уинстона вошла новая любовь. В марте 1908 года он вновь встретился с Клементиной Хозьер во время званого ужина, устроенного двоюродной бабушкой Клементины, леди Сент-Хельер, в ее лондонском доме. Клемми была дочерью сэра Генри Монтагю Хозьера и леди Бланш (в девичестве Эрли). По материнской линии Клемми происходила из благородного старинного рода, так как родителями ее матери были граф и графиня Эрли, которые жили в Шотландии в замке Эрли. Генри умер в 1907 году, но Клемми почти не знала своего отца. Ее родители не ладили между собой и жили врозь уже с тех пор, когда она была ребенком. Много лет спустя появились дикие слухи о том, что Генри не был истинным отцом всех четырех детей семьи Хозьер. Его отцовство в отношении Клемми и ее старшей сестры Катарины (Китти), которая умерла от брюшного тифа в возрасте четырнадцати лет, было признанным фактом. Но отцовство появившихся позднее на свет близнецов – Уильяма (Билла) и Маргарет (Нелли) – подвергалось сомнению, и Генри отказывался признавать их своими детьми[419].