Огдена, дыхание которого она слышала рядом с собою, стоявшего с безжизненным телом Таймацу на руках. Должно быть, их вид ни у кого бы не оставил сомнения в том, что эти двое только что совершили преступление.

– Ничего себе! Гайсар, там еще один убитый, – крикнул тот из стражников, который метнулся во владения Ишума и нашел труп Ютена.

Гайсар только кивнул и приблизился к Соне, схватив ее за подбородок и вглядываясь в лицо.

– Кого я вижу? Прекрасная аквилонка, супруга новоиспеченного подданного Бельверуса. И выглядит так, словно только что вдоволь наплавалась в целом пруду крови. Интересно, знает ли об этом твой муж? А с кем это ты столь весело и необычно проводишь время? – он кивнул в сторону Огдена. – У твоего спутника даже губы в крови – пьет он ее, что ли?

Знал бы Гайсар, насколько он близок к истине…

– Некоторые инородцы, наводнившие Бельверус, исповедуют культы, требующие человеческих жертвоприношений. Особенно после посещения Черных Королевств, где, говорят, дикари до сих пор отнюдь не брезгуют пожирать трупы. Один из них вы прихватили с собой, а второй что, было не унести? Решили вернуться за беднягой попозже, или предпочитаете слегка протухшую падаль, изуверы? – вмешался Коувилар. В связи с исчезновением Араминты он лично участвовал в поисках пропавшей девушки. Но на подобную добычу рассчитывать, конечно, не мог.

Соня молчала. А что она, собственно, могла сказать?

– Мы никого не убивали, – произнес вместо нее Огден.

– Что заметно. Вы просто гуляли и случайно нашли двух свежезарезанных мертвецов. Подумаешь, невидаль какая, да они сплошь и рядом валяются, вечно приходится об них спотыкаться, – серьезно кивнул Коувилар.

Никому из стражников не пришло в голову освободить Огдена от его ноши, а разжать руки, бросив Таймацу, и скрыться он не мог.

Кто-то завернул Соне руки за спину и стянул запястья веревкой. Кисти мгновенно онемели.

– Не трогайте ее, – прорычал Огден.

– Заткнись! Мы еще выясним, кто ты сам такой, – рявкнул Гайсар, подталкивая его в спину и заставляя идти вперед, в сторону городской тюрьмы.

– Мое имя Огден, я князь из Ванахейма!

– Чего и следовало ожидать – еще один инородец, – отметил Коувилар. – Что-то я о тебе впервые слышу, ты, пожалуй, находишься в Бельверусе и вовсе незаконно.

Несколько последующих часов выпали из сознания Сони, слившись в бесконечную череду душевных мук и отчаяния. Допросить ее не удалось – женщина выглядела почти безумной и, кажется, просто не способна была воспринимать ни угроз, ни криков, обращенных к ней. Когда ее на некоторое время оставили в покое, бросив в камеру вместе с трупом человека, которого, как предполагалось, она же сама и убила вместе со своим сообщником, «аквилонка» повела себя и вовсе странно. Она тут же подползла к умершему и прижалась к нему, обхватив его тело руками, словно пыталась собственным теплом вернуть его к жизни. Что касается Огдена, этот, похоже, не испытывал никакого страха. Он упорно повторял, что не причастен к убийству, но отказывался давать какие-либо объяснения случившемуся. На его плече отчетливо различалось клеймо раба, принадлежавшего военачальнику Туоргу, что свидетельствовало о том, что в руках Коувилара оказался беглый невольник. Должно быть, возвращение его собственности могло весьма порадовать Туорга, но прежде следовало выяснить, что же все-таки произошло возле склепа.

Шел второй час ночи, когда дело неожиданно приняло еще более сложный оборот. Гайсар сообщил, что удалось найти Араминту.

– Она тоже мертва? – спросил Коувилар, уверенный в утвердительном ответе.

– Нет, – к своему удивлению, услышал он, – однако, похоже, имеет прямое отношение к происходящему. Как только мы задержали аквилонку, я со своими людьми отправился к ее мужу, чтобы поставить его в известность, и застал его с дочерью казначея.

По тому, как это было сказано, Коувилар заключил, что дочь Ишума не просто мирно беседовала с бритунцем.

– Надеюсь, ты привел их сюда?

– Конечно. Эльбер требует, чтобы ему дали возможность увидеть аквилонку.

– Я бы на его месте не очень чего-либо требовал, – заметил Коувилар. – Эти инородцы мне порядком надоели! – сорвался он. – Они у меня уже в печенках сидят! Будь моя воля, я просто казнил бы их всех без суда, и, честное слово, в Бельверусе стало бы гораздо спокойнее! Где этот бритунский ублюдок?!

Эльбер был совершенно ошеломлен обрушившимися на него известиями. Насколько он понял, Таймацу мертв, а Соню обвиняют в убийстве Призрака, которое, к тому же, произошло возле усыпальницы Гларии. Он был совершенно убежден, что его подруга не может иметь отношения к этому ужасу – бритунец отлично знал, как они с Таймацу относятся друг к другу, но все доказательства свидетельствовали против нее. А сам Эльбер не мог ответить на простой вопрос – было ли ему известно, куда отправилась его жена. Сказать, что она собиралась предупредить некоего вампира о грозящей тому опасности, было немыслимо.

– Я вообще ни слова не скажу, пока мне не позволят поговорить с Соней, – упорно повторял он. – Где она? Что вы с ней сделали?!

– Это что ты сделал с дочерью казначея?! – Коувилар побагровел от подобной наглости: он привык к тому, что, стоит только человеку оказаться в руках охраны, с того мигом слетает всякая спесь, но бритунец никак не вписывался в нормальные рамки. Как, впрочем, и ванирский раб. – Горе Немедии, пригревшей на своей груди подобных вам змей! – выкрикнул он. – Ваше место на костре, на котором сжигают убийц-колдунов! Ты хочешь полюбоваться на свою рыжеволосую ведьму? Хорошо же, отведите его к ней немедленно!

…Соня почувствовала, как кто-то старается разомкнуть ее руки, по-прежнему обнимающие Таймацу, и протестующе замычала.

– Нет… нет…

– Боги, – произнес Эльбер, – Бара, приди же в себя, скажи, что случилось? – он прижал ее к груди, и Соня уткнулась ему в плечо. – Я здесь, с тобой. Успокойся.

– Осенняя Луна… его больше нет.

– Я вижу, милая. Но только ты можешь объяснить, как это случилось. Ты была там, когда…

– Ютен напал на меня. Таймацу убил его, а потом… – она снова задрожала всем телом от невыносимого яркого воспоминания, – потом – себя. Я успела увидеть, как он вонзил меч себе в сердце, но уже ничему не могла помешать. Там еще был его преследователь с Островов. Я не знаю, куда он исчез. Н-не заметила. Я не поняла, что между ними произошло, и как получилось, что…

Она видела, чувствовала, что Эльбер пребывает в не меньшем отчаянии, нежели она сама, но он старался справиться с собой, понимая, что Соне сейчас гораздо хуже – она с трудом переживала утрату. То, что теперь ей было с кем разделить свою боль, заставило ее ощутить некоторое облегчение. Таймацу значил для Эльбера столь же много, как и для нее.

– Огден сказал, что может дать ему вечность… А я не согласилась, – произнесла она. – Это было бы неправильно, ведь правда?