После падения республики назрела необходимость реформ процедуры развода, и этим вопросом занялся Август. Он задался целью разработать удовлетворительную форму установления факта развода; создать специальный суд для рассмотрения дел об измене и других суровых преступлений в области морали и помешать доносчикам, дублировавшим в Риме общественного прокурора, потворствовать мужьям, которые обвиняли своих жен в неверности.

По первому пункту законодательство Августа вводило формальную процедуру регистрации развода, признаваемую законом. Развод представлял собой разделение мужа и жены, возвращение приданого, повторный брак или какое-либо другое действие неоспоримого значения, вроде изгнания из мужниного дома жены, уличенной в измене. Формулы развода оставались прежними: «Бери свои вещи и уходи» или «Conditione tuanon u tor», но теперь эти фразы нужно было произносить при семи взрослых свидетелях мужского пола (граждан Рима); если это делалось в письменном виде, то запись удостоверялась семью печатями свидетелей. Только после этого развод вступал в силу.

В 18 году до н. э., по закону Юлия о разводах, измена была признана общественным преступлением и был создан постоянный суд, который слушал дела о замужних женщинах, изменявших мужу, и их любовниках, вне зависимости от того, были они женаты или нет. Но и мужьям пришлось умерить свой пыл. По новым законам женатый мужчина подвергался наказанию, если соблазнил чужую жену; а та наказывалась за измену мужу. Мужчину признавали виновным в преступлении в том случае, если он имел любовницу, которая не была зарегистрирована как проститутка. Если женщины из уважаемых семей, даже замужние, хотели облегчить себе жизнь и регистрировались как проститутки, то сенат закрывал им эту лазейку.

Тем не менее положение мужа по-прежнему было более привилегированным, чем положение жены, и только при Константине закон был изменен и муж обязан был нести такое же наказание за измену, как и жена. К тому времени стоики уже несколько веков порицали узаконенное привилегированное положение мужа, а в империи существовали слои общества – евреи или христиане, – которые требовали, чтобы мужчины вели себя в соответствии с более высокими моральными стандартами, чем законы Рима. Плутарх писал: «Мужчина, который запрещает женщине предаваться тем же удовольствиям, которым привержен он сам, похож на мужчину, который сдается в плен и заставляет свою жену воевать вместо себя».

Что касается наказания изменившей жене, новые законы Августа учили мужей, как надо выполнять свой долг. Если он заставал жену в постели с любовником, то должен был сам – а если он зависел от своего отца, то отец от его имени – развестись с ней; в противном случае мог подвергнуться наказанию за попустительство, и его наказывали как изменника. После развода ему давалось шестьдесят дней для возбуждения дела об измене против бывшей жены и ее любовника. Если же муж хотел ее простить и попытаться начать семейную жизнь заново (как тот военный трибун, которому жена изменяла с центурионом и нежелание которого подавать на развод не встретило одобрения у императора Траяна и его советников) или если он считал, что развод – уже само по себе серьезное наказание, то в дело вступал общественный осведомитель, который не позволял мужу проявить подобную слабость. По истечении шестидесяти дней доносчик, которому законы Августа помогали вести весьма доходную жизнь, получал четыре месяца для подачи иска. Судебный иск нельзя было подавать позже шести месяцев после развода. Надо отдать должное Константину, который предоставил право судебного преследования только мужу или близким родственникам.

Если жена и ее любовник признавались виновными, их приговаривали к изгнанию на разные острова. Жена лишалась половины своего приданого и третьей части имущества; после этого всякий, кто вступал с ней в брак, считался уголовным преступником. Любовника лишали половины имущества. После Константина обе стороны приговаривались к смерти.

Законы Августа, по крайней мере, запретили мужу убивать свою жену, которую он застал на месте преступления, – хотя, если оно было совершено в его доме, он имел право убить ее любовника, если тот был рабом или отпущенником его семьи. Тем не менее отцу жены разрешалось убивать свою дочь, застигнутую на месте преступления, если он, одновременно с ней, приканчивал и ее любовника или хотя бы прилагал усилия, чтобы его наказать. Закон также положил конец ужасным семейным трибуналам, за исключением тех редких случаев, когда сенат или император решали, что преступление жены должно рассматриваться приватно, а не в общественном суде.

После развода дети оставались с отцом.

Когда императору Марку Аврелию предложили развестись с женой, Фаустиной Младшей, он пошутил: «Что, развестись? И возвратить ее приданое?» Он имел в виду империю, которая досталась ему от тестя.

Развод всегда наносил сильный удар по финансам мужа; и, когда у него не было более веских причин расстаться с женой, чем нежелание и далее терпеть ее сварливый характер, он, без сомнения, часто отказывался от этой идеи, понимая, что ему придется возвращать ее приданое. В 47 или в начале 46 года до н. э. Цицерон развелся с Теренцией и ломал себе голову, где найти для этого деньги, и вполне вероятно, что, когда четыре года спустя он умер, приданое так и осталось невозвращенным. Он был игроком по натуре и все эти четыре года надеялся найти себе новую жену, приданое которой помогло бы ему выплатить долг Теренции; но его второй брак продолжался всего несколько месяцев, и он не знал, как справиться с ситуацией.

Разведенная жена – или ее отец или наставник, действовавшие от ее лица, часто вынуждены были обращаться в суд, чтобы вернуть приданое. В первый период республики решение по этому делу выносил судья; он мог, по своему желанию, отказать в возвращении части приданого, как это делали в отношении жен-пьяниц. Но в последние годы республики, как мы уже говорили, были установлены четкие правила. Если инициаторами развода были жена или ее отец, муж мог оставить у себя на каждого ребенка по одной шестой части приданого, что максимально составляло его половину. Если муж разводился с женой по причине ее измены, то к этому добавлялась еще одна шестая; если причиной развода было пьянство жены или какая-либо менее серьезная провинность, он оставлял у себя одну восьмую.

Сохранился рассказ о том, как Ц. Марий проявил мудрость и находчивость в деле о разводе. Некий Ц. Титиний из Минтурне обратился к нему с просьбой помочь ему сохранить за собой приданое жены, с которой он решил развестись по причине ее безнравственного поведения. Марий понял, что этот Титиний хорошо знал характер своей будущей жены еще до свадьбы и женился на ней с твердым намерением при первой же возможности развестись и оставить у себя часть ее приданого. Он посоветовал Титинию оставить это дело, но тот отказался. Тогда Марий вынес приговор: он оштрафовал жену Титиния на небольшую сумму, а его самого – на сумму, равную стоимости ее приданого. Позже, в 88 году до н. э., эта женщина, которую звали Фанния, сумела отблагодарить его за доброту. Когда он бежал от гнева Суллы, она вывела его из болот и спрятала в своем доме.

О том, какие отношения существовали между разведенными супругами, мы почти ничего не знаем. Когда бывшая жена Помпея Муция вышла замуж за М. Эмилия Скаура и родила от него сына, Скаур решил – хотя Помпей и не разделял его мнения, – что между ним и Помпеем существует тесная связь. О том, каковы были отношения Августа со Скрибонией после их развода и до ее добровольной ссылки вместе с дочерью Юлией, нам вообще ничего не известно. До нас дошла любопытная история о человеке по имени П. Квириний, который жил в конце правления Августа и первые годы власти Тиберия. Он женился на Эмилии Лепиде, которая была помолвлена с внуком Августа Л. Цезарем. Но Л. Цезарь умер, и она вышла замуж за Квириния, который был уже мужчиной средних лет. Прожив с ней совсем немного, Квириний развелся, и она вышла замуж за Эмилия Скаура, внука того человека, за которого вышла замуж Муция. В 20 году н. э., примерно через пятнадцать лет после их развода, когда Квиринию было уже за семьдесят, он подал на нее в суд несколько исков, обвинив в разных преступлениях. Одно обвинение заключалось в том, что она якобы пыталась его отравить, другое – что выдавала себя за его дочь, которой в ту пору было не более пятнадцати лет. Квириний к тому времени был уже совсем старым и очень больным и на следующий год умер. Лепида, по-видимому, намеревалась, когда придет время, представить свою дочь законной наследницей Квириния и обеспечить себе роль управляющей имуществом мужа, лишенного этих прав. Однако дело обернулось против нее, и ей пришлось отправиться в ссылку.