Брак прекращался из-за смерти супруга или развода. Были и другие случаи, когда жена могла избавиться от мужа: если он совершал какое-нибудь уголовное преступление; если он находился в плену, если он бросил ее или – возможно, по закону Августа, действовавшему до III века н. э., – поступал в регулярную армию.

Вдовец мог жениться сразу же после смерти жены; вдова обязана была отдать дань памяти мужа и десять месяцев не выходить замуж. Во времена империи этот срок увеличился до года. Это правило имело практическое значение – вступая в новый брак, женщина должна была убедиться, что не носит ребенка от прежнего мужа, однако отсрочку ввели не только из-за этого. Будь это единственная причина, женщина, родившая ребенка вскоре после смерти мужа, могла бы снова вступать в брак.

Запрет сначала был наложен по религиозным соображениям, но позже стал предметом светского закона. И вдова, вышедшая замуж до истечения положенного срока траура, подвергалась наказанию – вместе со своим новым мужем она должна была отказаться от всего наследства, доставшегося ей от прежнего мужа; кроме того, лишалась права наследовать имущество своих родственников, за исключением ближайших.

Августа больше интересовали цели пропаганды, чем человеческие чувства. Его не трогала картина безутешной вдовы, которая грустит и преданно чтит память своего усопшего супруга. Империи нужны были дети. Поэтому одним из первых он принял закон о том, что женщины от двадцати до пятидесяти лет, остававшиеся незамужними больше года после смерти мужа или через полгода после развода, подвергались наказанию[30]. Позже был принят менее суровый закон Папия Поппея, продлевавший период, во время которого женщине разрешалось оставаться незамужней, до двух лет для вдов и восемнадцати месяцев для разведенных.

Эти законы при христианских императорах были отменены, поскольку христианская церковь считала второй брак грехом. В этой церкви очень высоко ценилось безбрачие, поэтому Константин отменил и другие указы Августа, каравшие целибат.

Если жена находилась в полной власти своего мужа и не была им освобождена, он мог по своему желанию назначить ей наставника или разрешить выбрать его самой. После смерти мужа ей по наследству переходили его имения; если у него оставались дети – не важно, от нее или от предыдущих браков, – поместья делились между вдовой и детьми в равных долях.

Если, как это бывало обычно, муж и жена состояли в свободном союзе, то она не имела права претендовать на имущество мужа, но он мог оставить ей наследство. Условие было одно – наследство не должно было превышать размер того имущества, которое он оставлял своему наследнику. Правда, при определенных обстоятельствах вдова получала лишь жалкие крохи. С начала христианской эры по IV век действовал очень странный закон Августа, по которому вдова наследовала лишь десятую часть имущества мужа, если на момент его смерти ей было больше двадцати, но менее пятидесяти лет, а ему – от двадцати пяти до шестидесяти и у них не было детей. Так что мужчина мог оставить четверть наследства своей любовнице и лишь десятую часть – жене!

Даже несчастливый брак мог закончиться удачно – если супруг переживал своего спутника и в старости мог наконец насладиться жизнью без забот и тревог в качестве вдовца или вдовы. Окруженный подхалимами и приживалами, охотящимися за наследством, богатый старик (или старуха) купались в лести, не опасались одиночества, давали поводы сатирикам для смеха и проживали остаток своей жизни весело, поскольку старики не всегда теряют разум.

«Не называй мужчину счастливым, пока он не умрет», – сказал однажды Соломон Крезу. Марциал пошел еще дальше: «Не называй мужчину счастливым, пока не умрет его жена – особенно если она богата».

Богатая вдовушка притягивала к себе всевозможных проходимцев и брачных мошенников. Одни вдовы понимали, какой властью обладают, и с наслаждением тиранили мужчин, другие были на удивление уступчивыми. Плиний Младший, который видел мир в сатирическом свете, оставил нам смешной рассказ о М. Аквилии Регуле, охотнике за наследством. Однажды тот ворвался в спальню богатой Верании, вдовы Пизона, которого на свою голову усыновил Гальба, быстро составил ее гороскоп, убедив вдовушку, что, несмотря на серьезную болезнь, она поправится, потом ненадолго вышел и, вернувшись, рассказал ей, что знакомый ему ясновидящий подтвердил его предсказание. В результате вдова сделала дополнительные распоряжения к своему завещанию, а когда поняла, что умирает, обрушила на голову Аквилия поток проклятий. Однако Регул на этом не успокоился – он нашел женщину по имени Аурелия, которая составляла свое завещание, и стал убеждать ее оставить ему одежды, которые она носила, но проиграл – Аурелия не умерла.

В Риме во всех итальянских городах было много проституток, и узнать их было так же легко, как и в наши дни. Многие из них были иностранками – из Сирии или Египта. Они были всегда ярко накрашены, не завязывали волосы лентами и носили короткие туники и тоги, в которые обязаны были облачаться также женщины, уличенные в прелюбодеянии. Длинных одеяний, называвшихся столой, они носить не могли, поскольку стола полагалась лишь замужним женщинам, уважаемым матронам. Тоги и туники проституток были к тому же очень ярких цветов. Одни из продажных женщин ходили по улицам, другие сидели или стояли у входа в бордель. В Риме их можно было найти на Священной улице, в Субуре, у Большого цирка, за стенами Эсквилин-Виминала и на Целиане. Проститутки любили также собираться у храмов восточных культов в Риме. Их регистрировали полицейские (эдилы), а во времена империи начиная с Гая Калигулы проститутки платили государству налог. Он, по восточному обычаю, равнялся заработку с одного клиента в день. Мы очень много знаем об этих женщинах – частично по произведениям римских писателей, в особенности Ювенала и Марциала, и частично – по данным археологии, которые были получены в особенности в процессе раскопок Помпеев. Пепел и лава, извергавшиеся в 79 году н. э. из Везувия, сохранили для нас свидетельства дневной и ночной жизни, ибо бордели открывались только в три часа дня, самых бедных и самых богатых жителей погибшего города.

Некоторые проститутки работали на себя, выплачивая ренту владельцу борделя или гостиницы, где они снимали комнаты. Другие работали на хозяина публичного дома. Были и такие, которых нанимали недорогие гостиницы; иногда подобные заведения тесно сотрудничали с общественными банями. Опытные клиенты, желавшие получить удовольствие, уже знали, куда им надо идти.

В поздние годы империи в Риме было не менее сорока пяти борделей, и за их работой официально наблюдали эдилы. В Помпеях их было не менее семи (один сотрудничал с парикмахерской). Нам известен один бордель в Путеоли, однако в Остии, по-видимому, не нашли ни одного.