– Вот и славно, – похвалил Си Пи. – Теперь случайно не выронишь.

Мэтти надела носки, ботинки и пальто, а Си Пи пошел в сарай. Она замотала шею длинным шарфом, натянула шапочку на остриженные волосы и положила в карман деньги из сундука и те, что были спрятаны под диваном. В другой карман она убрала варежки. Си Пи вернулся – он принес рюкзак Уильяма и протянул его Мэтти.

– Ты сможешь его унести? Я постарался не слишком нагружать. Надо еще забрать мой рюкзак, а если унесем, то и рюкзак Джен. В рюкзаках палатки, а если мы будем ночевать в лесу, они нам понадобятся. Но я не знаю, как мы отыщем рюкзаки. Мы словно по лабиринту шли вчера, я не помню дорогу.

– Мы легко их найдем, – сказала Мэтти. – Мы пришли по оленьей тропе от ручья. Надо вернуться к ручью, а там уж останется идти по собственным следам. Ночью снега не было; мы увидим тропинку, которую сами протоптали.

Си Пи нахмурился.

– Ну да. А потом? Как мы спустимся с горы?

– Уильям всегда говорил, что ручей впадает в реку, а река течет с вершины горы к подножию. Поэтому надо идти по ручью.

– Он в ту сторону уходит, когда ездит в город?

Мэтти кивнула.

– Значит, машина должна быть где-то по пути. Как знать, может, вернемся в цивилизацию уже через пару часов.

Мэтти заметила, что они оба сознательно избегали разговоров о звере или о том, что Уильям, возможно, жив и бродит где-то там, в лесу. Светило солнце, они хорошо отдохнули, поели, и ужасы вчерашней ночи померкли. Казалось, днем не может случиться ничего плохого.

Мэтти надела рюкзак, и они понесли Джен к саням то на руках, то волоком. Та лежала совершенно неподвижно и была такой бледной, что Мэтти казалось, будто они несут труп, но Си Пи проверил ее пульс и дыхание, когда они погрузили девушку в сани.

– Она жива, – выдохнул он и показал Мэтти поднятый вверх большой палец.

Им пришлось уложить Джен на бок в позу эмбриона с согнутыми коленями; иначе она в сани бы не поместилась, она была слишком высокого роста. Мэтти накрыла ее одеялом и подоткнула его со всех сторон. Сани были снабжены ремешками; Си Пи пристегнул Джен.

– Если после всех испытаний она не очнется… – начал он. – Боже, что же с ней случилось? – Кажется, он не ждал ответа на свой вопрос, потому что взял веревку и потянул сани. – Нам же сюда?

Мэтти закрыла дверь хижины и зашагала следом. Грудь распирало от незнакомого чувства. Она уходила. Уходила из этого дома. Она никогда больше не будет тут жить.

Ее тянуло к хижине; внутренний голос твердил, что она должна оглянуться и запомнить этот момент.

Не оглядывайся. Никогда не оглядывайся. Там для тебя ничего нет; не надо ничего запоминать. Не думай больше о нем; он не стоит ни секунды твоего внимания.

А потом они вошли в лес, и момент был утерян; Мэтти знала, что если оглянется сейчас, то уже не увидит хижину.

Си Пи тащил сани и не болтал, как обычно. Мэтти слушала звуки леса: шорох ветра в ветвях деревьев, щебет зимних птиц. Покуда птицы продолжали петь, зверя можно было не бояться.

Даже если Уильям жив, он не может быть нам угрозой. Не может. Вчера он даже шел с трудом. Он не сумеет за нами угнаться.

Но Мэтти все равно прислушивалась, не раздается ли где-то вдалеке хрусть-вжух.

Через некоторое время они подошли к капкану. Тот оказался открыт.

– Неужели он вчера заново установил капкан? – с отвращением проговорил Си Пи.

Рядом в снегу лежала мертвая белка. Мэтти заметила на ее боку царапину; видимо, белка случайно задела зубцы капкана. Но от такого маленького пореза белка не могла умереть, если только…

Мэтти вспомнила, что среди купленного Уильямом для борьбы с «демоном» был маленький пузырек из коричневого стекла, наполненный какой-то жидкостью. Она тогда не присматривалась, но сейчас припомнила, что на этикетке был нарисован череп с костями.

– Яд, – сказала она. – Видимо, Уильям смазал зубцы капкана ядом. Он купил отраву. Я видела.

Си Пи взглянул на белку и на капкан.

– Так вот почему Джен без сознания. Этот сукин сын смазал ядом медвежий капкан, и теперь яд ее убивает?

– Не могу сказать точно, – ответила Мэтти. – Но все сходится, правда? Почему еще белка могла умереть?

– А что за яд?

Мэтти покачала головой.

– Я не присматривалась.

– Надо отвезти ее в больницу. Я-то грешил на инфекцию, стресс или шок, но яд… пока мы тут стоим и разговариваем, он может разрушить ее мозг и внутренние органы. – Си Пи схватился за веревки и потащил сани с утроенной силой. – Этот мужик просто дрянной человек, ты же знаешь? Страшный человек.

– Не хочу его защищать, – сказала она, – но думаю, он намазал ядом капкан, чтобы если уж поймать зверя, то наверняка.

– Да плевать, зачем он это сделал, – бросил Си Пи. – Все равно он ужасный человек. Забудь о том, что он сделал с Джен. Посмотри, как он поступил с тобой.

– Мне это прекрасно известно, – тихо ответила Мэтти.

– Я знаю. И именно поэтому ты должна со мной согласиться, когда я говорю, что он дрянь.

– Да, – подтвердила Мэтти. – Он дрянь.

Она засмеялась, и это так удивило ее, что она прикрыла рот варежкой. Она и не помнила, когда смеялась в последний раз.

Си Пи это заметил и тоже засмеялся.

– Ну да. Дрянь. Грязь под ногами.

Вскоре они оба смеялись, да так сильно, что слезы заструились у них из глаз.

– Дрянь, дрянь, – повторяла Мэтти.

Она никогда раньше не слышала, чтобы человека так называли, и это было смешно, так смешно, потому что это была правда, и потому что ей было страшно, ведь она убегала от человека, который похитил ее и держал при себе двенадцать лет. Вот уж точно – грязь, а не человек.

Через несколько минут они перестали смеяться, хотя по-прежнему глупо улыбались друг другу.

Тогда-то Мэтти и заметила, что в лесу наступила тишина.

– В чем дело? – спросил Си Пи, резко остановившись.

– Он здесь, – прошептала Мэтти.

Волосы на затылке встали дыбом. Она откинула голову, пытаясь разглядеть чудовище в кронах деревьев. Мэтти знала, что оно там. Оно всегда было там, хотя это казалось невозможным. Как такой огромный зверь мог прятаться под сенью сосен?

– Откуда ты знаешь? – прошептал Си Пи и тоже принялся вглядываться в сосны.

– Стало тихо, – ответила она. – Иди, иди как можно скорее, но