бы удалось доказать гипотезу некоторых ученых о том, что в Розеттском декрете (спустя сорок три года) египетский текст является оригиналом, а греческий переводом, а Канопский декрет, с другой стороны, сначала был составлен на греческом, а потом переведен на египетский. Мы получили бы свидетельство, что за этот промежуток времени авторитет египетских жрецов заметно вырос. Однако вопрос о том, какой текст является оригиналом, а какой переводом, возможно, никогда не будет решен. Магаффи утверждал, что Канопский декрет тоже первоначально составлялся по-египетски. Конечно, можно представить себе, что египетские жрецы и греческие чиновники совместно работали над текстами, и в таком случае одну фразу могли сначала предложить греки, а другую египтяне; также возможно, что жрецам предоставили греческий черновик того, что хотел сказать в указе двор, и затем они составили свой расширенный вариант на египетском языке, который был повторно переведен на греческий; или наоборот, что жрецы сначала представили двору черновик, который был расширен греческими придворными секретарями и повторно переведен на египетский. В сущности, когда есть столько правдоподобных гипотез, то обсуждать вопрос так, как если бы мы наверняка знали, какая сторона составила документ в том виде, в каком мы его знаем, а какая его перевела, с научной точки зрения совершенно бессмысленно.

Второй Птолемей, как уже говорилось, не оставил особого следа как строитель или восстановитель египетских храмов. Его сын проявил себя заметнее. Он, вероятно, построил новый храм Осириса в Канопе — по всей видимости, именно там проходил второй синод жрецов, и если жрецы заседали в нем уже в 237 году, то Птолемей III должен был основать его в начале своего правления. По традиции между камнями фундамента была заложена золотая табличка, которую впоследствии обнаружили археологи. На ней написано по-гречески: «Царь Птолемей, сын Птолемея и Арсинои, Богов Адельфов, и царица Береника, его сестра и жена, посвящают участок Осирису»[427]. Наос храма Исиды на острове Филэ, почти законченный при Птолемее II, был завершен при Птолемее III. На его большом северном пилоне была греческая надпись о том, что царь Птолемей, царица Береника и их дети посвящают наос Исиде и Гарпократу[428]. На близлежащем острове Биггэ есть развалины храма, на которых можно найти имя Птолемея III, связанное с именами древних египетских фараонов. В Асуане на фасаде небольшого храма, посвященного Исиде-Сотис, изображены две фигуры в виде фараонов — Птолемей и Береника (согласно иероглифическим надписям). Еще один небольшой храм, построенный Птолемеем III в Эсне, был бы особенно интересен тем, что на его стенах изложено священное повествование писца об азиатском походе царя — египетский вариант греческого памятника в Аду-лисе; однако храм «был уничтожен в этом веке (то есть в XIX. — Авт.) неким предприимчивым пашой» (M.). На грандиозном пилоне в Карнаке, который сохранился до наших дней, изображен Птолемей III, и в данном случае художник необычно отклонился от священных канонов и изобразил его одетым не как древнего фараона, а в явно греческом хитоне, который Птолемей и носил на самом деле. Но самый внушительный монумент, построенный в правление третьего Птолемея, — это огромный храм в Аполлонополе Магна (Эдфу), который сохранился лучше всех египетских храмов. Он посвящен местному богу Хору, которого греки отождествляли с Аполлоном, и фундамент его был заложен 7-го числа месяца эпифи в 10-й год царя (23 августа 237 года до н. э.) в его же присутствии. Но столь масштабное сооружение не могло быть закончено за время правления одного царя. Только в правление двенадцатого Птолемея, примерно на сто восемьдесят лет позднее, закончилось строительство последних пристроек храма в Эдфу.

Глава 7

Птолемей IV Филопатор

(221–203 годы до н. э.)

Через некоторое время три великие македонские державы перешли в руки молодых людей. Антиох III унаследовал селевкидское царство в 223 году до н. э., будучи восемнадцати лет от роду; Птолемей IV взошел на египетский трон в 221 году до н. э. в возрасте около двадцати трех лет[429]; Филипп V унаследовал Македонию в 220 году до н. э. в возрасте семнадцати лет. Учитывая разницу в характере и стремлениях этих трех молодых людей, расстановка сил в Средиземноморье не могла не измениться. Их царствование открывает новую эпоху и в ином смысле. Мир, в котором началось их правление, был греко-македонским, собранным воедино завоеваниями Александра Великого; но мир, в котором их правление подошло к концу, уже изменился, и над ним нависла тень Рима.

Антиох III унаследовал отцовское царство в состоянии хаоса и распада; Птолемей IV получил от своего отца тесно спаянное и мощное государство — вместе с надежно присоединенными Келесирией, Киреной и Кипром; его морской флот по-прежнему позволял ему господствовать на разных островах Эгейского моря, над Галлипольским полуостровом и частями Фракии в районе Эноса и Маронеи; оно все еще пользовалось престижем среди государств Греции. Однако из-за разницы в характерах обоих юношей за период в двадцать лет две династии поменялись местами. В Антиохе III, даже если он и не вполне заслужил прозвище Великий, как его стали звать в народе[430], во всяком случае, была авантюрная жилка его народа, и благодаря довольно бесшабашной энергии, с которой он вел свои кампании в первые двадцать лет правления, он восстановил авторитет династии на большинстве старых территорий от Эгейского моря до Гиндукуша; тогда как Птолемей IV до своей смерти успел довести Египет до состояния бессилия и унижения, из которого государство уже никогда не поднялось на ту гордую высоту, которую оно занимало при первых трех македонских царях. Начиная с царствования Птолемея IV история Египта отмечена ростом силы туземного элемента во внутренних делах и снижением роли Египта как фактора международной политики.

В истории бывали царевичи, чью натуру развращала деспотическая власть, но Птолемей IV сел на трон, уже будучи развращенным. В нем повторился дед, любитель искусств и наслаждений, но он воспроизвел пороки деда в более экстравагантной форме и не имел серьезных интеллектуальных запросов, которые придавали налет величия второму Птолемею. Внук не только искал беззаботности и удовольствия, он был безразличен к тому, какого склада люди с его попустительства управляли делами государства, при условии что они давали ему средства для жизни среди литературных и эстетических услад и освобождали его от тягот власти. Фактически управлял царством при Птолемее Филопаторе александриец Сосибий, сын Диоскурида[431]. В 235–234 годах до н. э. он занимал один из высочайших постов в Египте — жреца Александра, Богов Адельфов и Богов Благодетелей в Александрии[432], поэтому в тот год его именем датировались документы во всем царстве. Полибий допускает, что у него были некоторые