Это была почти безмолвная трапеза. Тэмсин сделала было попытку завязать беседу, но так как никто не реагировал, девушка погрузилась в собственные мысли. Как-то ей все-таки было нужно умилостивить полковника и умерить его гнев. Казалось, его раздражение еще усугубилось после того, как они ступили на английскую землю. Как если бы прибытие на его родину окончательно убедило Сент-Саймона в том, что у него нет выхода из отвратительного положения. Стоило бы как-нибудь скрасить ему это печальное существование. Конечно, она могла бы найти способ сделать его приемлемым. Тэмсин через стол бросила взгляд на его лицо. Отблески огня из камина озаряли его чеканный профиль, но не смягчали резких линий сжатого рта. Она вспомнила, каким он бывал, когда смеялся, охваченный искренним весельем, и как это было не похоже на его язвительный смех, который ей доводилось слышать в последние дни. Она вспомнила ту удивительную нежность, которую он проявил к ней на «Изабелле». Должно же было существовать что-то, чем она могла бы его смягчить.

— Если вы уже поели, я предлагаю ехать дальше. — Резкий голос полковника внезапно нарушил тишину, и Тэмсин вздрогнула, как будто ее застигли врасплох за мыслями о нем. — Я прикажу подать лошадей.

Он отодвинул стул и встал.

— Спускайтесь вниз, как только будете готовы. Дверь с грохотом захлопнулась, и они услышали, как его сапоги энергично — как и все, что он делал, — простучали по лестнице. Габриэль и Хосефа последовали за ним, а Тэмсин отправилась на поиски туалета. Когда пятью минутами позже она спускалась по лестнице в холл, до нее снизу донесся голос Джулиана.

Тэмсин остановилась прислушиваясь. В его голосе прозвучали нотки, которых она прежде не слышала. Ледяная вежливость, вызвавшая у нее представление о замерзшей тундре. Она сделала еще шаг вниз, заметив, что почему-то ступает на цыпочках и почти не дышит, хотя сама не понимала почему. Она снова приостановилась на очередном лестничном марше, откуда хорошо просматривался холл внизу. Холл был темный, обшитый деревянными панелями, его мрачность несколько смягчалась светом масляной лампы, свисавшей с потолка.

Джулиан разговаривал с человеком, которого она видела из окна. Без плаща он казался еще более массивным. Его живот так натягивал материю, что жилет, казалось, вот-вот лопнет, плечи вырисовывались буграми под курткой для верховой езды. И тем не менее, подумала она, он не кажется тучным, просто очень мощным и сильным. Рядом с ним даже Сент-Саймон казался невысоким и мелким, а Джулиан не отличался хрупкостью сложения. Но у поджарого и мускулистого полковника не было ни унции лишнего жира…

Тэмсин постаралась отогнать от себя эти глупые мысли и подалась вперед, чтобы слышать, о чем они говорили. В тот момент, когда она наклонилась, седовласый мужчина поднял голову и увидел ее.

Его черные глаза, казалось, уменьшились до размеров булавочной головки, и Тэмсин снова почувствовала покалывание в затылке, такое же, как прежде.

Она стояла неподвижная, чувствуя себя как муха в тенетах паука под его холодным взглядом.

В тени на лестнице Седрик Пенхэллан увидел Силию. Серебристые волосы, огромные темные глаза, полный чувственный рот, слегка приоткрытый, грациозная стройность. Но Силия умерла. Силии не было на свете уже двадцать лет.

Джулиан, невольно следуя за взглядом своего внезапно застывшего собеседника, тоже повернул голову в сторону лестницы. Тэмсин стояла на повороте, держась одной рукой за перила, а другой придерживая юбку, уже занеся ногу на следующую ступеньку. Ему показалось, что воздух потрескивает, будто между этими двумя, между Тэмсин и человеком, с которым он говорил, прошел электрический разряд.

Конечно, это была абсурдная, нелепая фантазия. Очевидно, появление такого экзотического существа, как Тэмсин, с ее короткими волосами и необычной внешностью, в этой деревенской глуши, могло объяснить интерес лорда Пенхэллана. Джулиан решил, что нет необходимости представлять их друг другу.

— Ваш покорный слуга, Пенхэллан, — сказал он с коротким холодным поклоном, прежде чем повернуться к распахнутой двери, ведущей во двор гостиницы.

— Сент-Саймон.

Седрик заставил себя отвести взгляд от привидения на лестнице. Его лицо утратило свойственную ему надменность и суровость.

— Смею думать, что наши пути еще пересекутся, если вы пробудете в Тригартане достаточно долго.

— Надеюсь, — ответил Джулиан тем же ледяным тоном. Он остановился и тихо бросил через плечо:

— Пусть ваши племянники держатся подальше от моих земель, Пенхэллан. Стоит им ступить туда хоть одним пальцем, и я не отвечаю за последствия.

И ушел, не дожидаясь ответа.

По правде говоря, Седрик его не слышал. Он снова смотрел на фигуру на лестнице. Она сделала движение, легко сбежала вниз, в холл, перепрыгнув через несколько последних ступенек. И промелькнула мимо, едва задев его, во двор, за Сент-Саймоном.

Седрик подошел к двери. Он наблюдал, как Сент-Саймон подсадил ее на спину роскошного кремово-белого арабского жеребца. Потом он повернулся и пошел в гостиницу.

«Силия вернулась в Корнуолл. Силия или ее призрак?»

Тэмсин повернула голову, чтобы взглянуть на гостиницу, когда они выезжали со двора. Уже не было видно ее дяди, но кровь все еще бурлила в жилах. Седрик Пенхэллан жив, и было ясно, что предстоит битва.

На следующее утро Тэмсин проснулась рано под горой стеганых одеял и тут же почувствовала всевозрастающее в ней непонятное изумление. Глаза ее все еще были закрыты, тело пребывало в полусне, но все чувства говорили ей, что мир изменился. Мягкое маслянистое тепло разливалось по лицу и ласкало веки, и, боясь, что это — обман, она все-таки осмелилась открыть глаза.

Светило солнце, и дело не ограничивалось одним или двумя робкими лучиками — вся спальня была наполнена золотистым светом. Пылинки танцевали в пучках света, лившегося сквозь сводчатые окна, и хрустальные флаконы и баночки на туалетном столике сверкали синими и красными гранями, как драгоценные камни.

Тэмсин ногой отбросила покрывала и спрыгнула на пол. Она скинула ночную рубашку и потянулась, подставляя теплу обнаженное тело. Кожу ласкали лучи, прикасаясь к ней, будто кончиками пальцев, и ей показалось, что до этого она месяцы провела в сырой и холодной пещере.

Она подбежала к окну, широко распахнула его, и дух захватило от изумления и восторга. Внизу открывалась необычайная панорама. Накануне они приехали поздно вечером, в темноте, и она ничего не разглядела. Они спешили укрыться от дождя, и Тэмсин заметила только, как свет свечей отбрасывал тени на темные панели и балки потолков, огонь в массивных каминах, изящную двойную лестницу, ведущую наверх из просторного холла… Вот и все ее вчерашние впечатления.

Сент-Саймон немедленно извинился и ушел к себе, представив предварительно свою гостью и сопровождавших ее лиц домоправительнице, и Тэмсин оказалась в большой угловой комнате с кроватью под балдахином, стенами, увешанными гобеленами, и вышитыми коврами на сверкающем полированном дубовом полу. Ей принесли горячую воду и поднос с ужином — слуги были явно полны любопытства, но по-английски молчаливы, зато Хосефа суетилась за четверых, распаковывая одежду, которая могла им понадобиться в Лондоне. И Тэмсин рано улеглась в постель, чувствуя облегчение и наслаждаясь покоем, после ночей, проведенных в грязных гостиницах и на постоялых дворах. Чистые хрустящие простыни пахли сухой лавандой, огонь отбрасывал трепетные блики на лепной потолок, матрас, набитый перьями, был удобным.