Теперь перед ее глазами был совсем другой мир. Впереди простирались зеленые волны холмов, разделенные партерами[22], на которых располагались цветочные клумбы, вдали виднелось море, сверкавшее синевой под ранним утренним солнцем.

По обе стороны залива можно было разглядеть сильно изрезанный берег, и два меловых мыса ослепительно белели на фоне переливающейся глади моря и синего неба.

Она подбежала к восточному окну и широко распахнула его, затем высунулась по пояс, опираясь руками о широкий каменный подоконник. Вид был настолько непривычным, что она застыла на месте: восходящее солнце бросало блики на воды реки Фоуи, освещало целую флотилию лодок, мягко покачивавшихся на якоре в устье реки, окрашивало розовым черепичные крыши домов маленькой рыбачьей деревушки, лежащей на дальнем берегу.

— Как красиво, — пробормотала охваченная восторгом Тэмсин, глубоко вдыхая воздух, пропитанный запахом роз, смешанным с ароматом золотистой желтофиоли, целая клумба которой широкой дорожкой раскинулась под окном. Такова была земля ее матери — эта нежная зеленая сельская местность, которую она так любовно описывала дочери под палящим испанским солнцем.

Тэмсин натянула бриджи и рубашку и босиком выбежала из комнаты. Дом был погружен в тишину, хотя, насколько она могла судить по свету, падавшему сквозь многочисленные стрельчатые окна с фрамугами, можно было предположить, что сейчас около пяти часов утра. Но в воскресный день прислуга, вероятно, еще спала, как, впрочем, и все остальные обитатели дома.

Массивная парадная дверь была заперта на тяжелые засовы, и Тэмсин с усилием потянула их на себя. Дверь распахнулась настежь, и она остановилась, щурясь и моргая от яркого утреннего света, и душа ее раскрылась навстречу этому теплу. Двор выходил на восток, к Фоуи, и Тэмсин сквозь невысокую арку в каменной стене вышла в сад, спускавшийся к морю.

Она обернулась, чтобы взглянуть на окно своей комнаты, и оказалось, что комната располагалась в квадратной, увитой плющом башне.

«Дом полковника лорда Сент-Саймона великолепен, — подумала она одобрительно. — Наверное, полковник весьма богат и влиятелен». Богатство и власть в понимании горного разбойника, ведущего кочевую жизнь, не включали в себя обладание кучкой кирпичей, скрепленных известковым раствором, и клочком земли, но Сесиль рассказывала дочери о том, какое значение англичане придавали подобному виду имущества.

Седрик Пенхэллан не был королем, но от него, в частности, зависело, быть ли королю; он был посредником в деле достижения власти, и Сесиль объясняла ей, что именно обладание значительными земельными угодьями давало ему возможность играть в эти далеко идущие политические игры и так далеко распространить свое влияние. Без всего этого даже человек, обладающий безжалостностью и честолюбием лорда Пенхэллана, не мог бы достигнуть той скрытой от глаз вершины власти. И отсвет этого величия падал на каждого, кто мог причислить себя к славному клану Пенхэлланов, даже если кровь лордов была в нем несколько разбавленной. Отпечаток власти, вернее властности, лег и на чело его мятежной сестры и отметил ее, подобно джаггернауту[23].

«Но это не коснется одного из Пенхэлланов», — подумала Тэмсин с едва заметной мрачной улыбкой и направилась через лужайку к манящему морю, минуя аккуратную гравиевую дорожку и предпочтя ей все еще мокрую от дождя траву, в которую с наслаждением тотчас же зарылись пальцы ее босых ног. Этот внеплановый отпрыск рода Пенхэлланов намеревался низвергнуть создателя королей, сразить его же оружием.

Пока она об этом размышляла, перед ее мысленным взором предстал образ дяди. От него исходила невероятная сила, грозная, подобная лавине, энергия, грозившая смести все на своем пути. Он заметил ее на лестнице. И то, что он увидел, привело его в замешательство. В его глазах промелькнуло удивление, недоверие и узнавание… узнавание и нечто такое, что на мгновение она приняла за страх. Да, она готова была поклясться, что это был страх.

Но ведь он не знал, кто она. И не узнает до тех пор, пока она не сочтет нужным объявить об этом сама. Это должно быть сделано публично — дух Сесили явится, чтобы восстановить дочь в правах и отомстить, и явление это будет внезапным и убийственным, как удар кинжала. А пока пусть его мучает мысль о том, где он мог видеть эту юную и невинную иностранку.

Но как ей удастся вступить в контакт с Пенхэлланами, если она будет жить под крышей Сент-Саймона? Тэмсин явственно почувствовала враждебность в их отношениях. Судя по ледяным ноткам в голосе Джулиана, эта их вражда брала истоки в давних временах. И что он хотел сказать, когда предупреждал Седрика о его племянниках? «Пусть ваши племянники держатся подальше от моих земель, а иначе я не отвечаю за последствия…»

Кто они, эти племянники? Вероятно, ее кузены. Кругом были сплошные загадки, которые еще нужно было разгадать. Габриэлю придется провести кое-какое расследование в местных тавернах. Он всегда чувствовал себя в таких местах как дома и был опытным разведчиком, столь же искусным в распространении ложной информации, как и в ее сборе. Самое главное, что игра уже начата.

Кивнув сама себе в знак удовлетворения, Тэмсин пронеслась по траве к низкой каменной стене на краю лужайки. Она резко остановилась, и ее рот округлился буквой "о", что означало крайнюю степень восторга. Земля шла вниз, под уклон, образуя длинный извилистый спуск к небольшой песчаной бухте, но Тэмсин была потрясена сверкающей массой красок, затопившей ее глаза. На секунду она остановилась, потом с легким радостным вскриком ринулась в это великолепие.

Из окон своих апартаментов Джулиан наблюдал за ее танцами на мокрой траве. Он как раз одевался, когда внезапное непреодолимое побуждение повлекло его к окну. И теперь он стоял, еще без рубашки, скрестив на груди руки, и с хмурым раздражением разглядывал эльфа внизу. Она опять нарушила правила, расхаживая в этой одежде. Одно дело было отказаться от женского наряда на борту военного корабля в разгар битвы, но на фоне мирной и совсем не воинственной корнуолльской природы это выглядело совсем иначе.

И без того будет масса сплетен из-за ее присутствия здесь, и незачем давать слугам новую пищу для болтовни. Разумеется, если Виолетта испортит себе репутацию, одеваясь столь нелепым образом, ее не примут и в местном обществе, не говоря уж о высших слоях аристократии.

Зато, если она вновь нарушала условия договора, он имел полное право прекратить эксперимент.

Сент-Саймон покинул свои апартаменты и столкнулся с заспанной девушкой-служанкой, торопливо спускавшейся из комнаты на чердаке, чтобы почистить печи на кухне и выгрести золу до появления кухарки и слуг более высокого ранга. Она присела в реверансе и вспыхнула при виде обнаженной груди его лордства. Джулиан удостоил девушку короткого кивка. Он не знал ее и мысленно сделал зарубку в памяти, обещая себе поговорить с домоправительницей о слугах, нанятых в его отсутствие.