И враг побежал даже быстрее, чем я ожидал. Громко вопя и бросая оружие, стражники начали разбегаться в разные стороны. И только единожды общий рисунок боя оказался немного нарушен: один из людей-амфибий, стоявший позади всех и поэтому не попавший под град осколков, вскинул перед собой жезл с навершием в виде синего камня, и оттуда в сторону моего голема протянулся зеленый луч. Вспыхнул огненный щит, приняв на себя часть урона, затем в месте, удара покраснела разогревшаяся нагрудная пластина. А следом луч погас — стражника, сжимавшего посох, буквально смело атакой Бореалиса: морозное дыхание обратило его в ледяную статую, а цепь с крюком через миг разнесла ее на куски.

Все, что мне оставалось, это, подойдя поближе, поднять палку-лучемет, так и оставшуюся зажатой в промороженной руке, а затем оценивающе посмотреть на дверь, преграждавшую нам путь. Скрытый проход, к которому я добирался все это время, был за ней.

Церемония вручения даров

Служители, столпившиеся возле трона Первожреца, молча взирали поверх трезубцев стражей на вереницы будущих рабов, уныло бредущих вперед. Покорно опущенные головы, ссутуленные спины, в судорожно сжатых руках — дань для несущих благодать. Чуть впереди на коленях вожди племен. А ближе всех к каменному трону Алкар, сжимающий за руку Аялу, свою юную дочь.

Его голос жалко дребезжал в напрасной мольбе:

— Ей еще нету четырнадцати зим, а жребий ее миновал. Закон глубин…

— Здесь только один закон! — прервал его Силтис, глашатай Первожреца. — Слово того, благодаря кому опускаются и поднимаются воды, принося благословение и пищу, кто дарует вам свет и безопасность, держа в узде пожирателей жизни. И за все эти труды он берет с вас самую малость, которую вы в жадности своей отказываетесь давать! Но великий Меланох добр и умеет прощать. Сегодня он оказал тебе честь, беря твою дочь в свой гарем. Радуйся оказанной тебе милости!

Алкар, вождь и глава некогда процветавшего рода, покорно опустив голову, в бессилии сжал кулаки. Гнев буквально душил, вцепившись когтями в душу, разрывая ее на куски. Душил, рвался наружу, но не находил выхода. Аяла, его единственный ребенок, которого они с Сэмсой ждали долгие девять лет… Но не отдашь — возьмут сами. Придут жрецы со стражами, и судьба дочери станет хуже во сто крат. И не скроешься от них нигде: за границы, охраняемые пожирателями жизни, не выйти, а подземные тоннели, по которым уходит и приходит вода слишком мелкие, хоть и многочисленные. Остается лишь покорно смириться и молить богов, забывших об их несчастном мире, чтобы судьба была милостива к его дитя…

А сзади, шаркая ногами, продолжала брести живая дань, неся вместе с собой плоды, сушеную рыбу, материю и вещи, создавать которые год от года становится все труднее: ресурсы постепенно истощаются… Как много всего уходит в ненасытные утробы жрецов! Последнюю дань они едва смогли собрать, но если не заплатить, то Первожрец не станет проводить ритуал благоденствия, каменные тоннели останутся заперты злыми духами, и вода, следующая за луной по подземным каналам из моря в море, не сможет в положенный срок вернуться или уйти. Не принесет с собой рыбу и моллюсков, не обнажится морское дно с плодородным илом для полей, и случится голод. Он хорошо помнил, что это такое. В наказание за последний бунт жрецы два года не убирали завесу, и тогда население подземных городов сократилось в два раза…

Гулкий звон разнесся по всему залу, нарушая привычное течение церемонии и заставив всех вскинуть головы в направлении двери внешнего шлюза. Меланох, уже мысленно представлявший, как он проведет ночь с красавицей Аялой, нехотя повернул голову в сторону шума. Ему докладывали, что на внешнем горизонте начался бунт — кто-то напал на стражей. И его это не удивило: рабы периодически бунтовали, особенно перед началам Кормления, когда часть из них — стариков, больных или склонных к мятежу — отдавали в пищу Спящим в камне. Это хорошо поддерживало дисциплину, заодно позволяя избавляться от ставших ненужными.

Такое было, такое будет, наплевать. Им всегда найдется замена, а сегодняшним бунтарям она уже пришла. Так что и действовал Первожрец по привычке: команда отдана, скоро отряд стражей поднимется наверх и убьет всех непокорных. Для устрашения и усиления им был придан один из жрецов, несущих с собой виджек, или, как его называли простолюдины, — Огне-луч. Творения предков пугали глупых рабов сильнее, чем знакомые трезубцы стражников и плети надсмотрщиков. Лучи виджеков буквально лишали смутьянов воли к победе, устрашая даже самых смелых.

Звон повторился, удары звучали снова и снова. А затем в неожиданно образовавшейся тишине несокрушимая дверь на глазах Меланоха начала медленно, будто нехотя, заваливаться внутрь. Казалось, время почти остановилось… Грохот рухнувших створок на мгновение вымел все мысли из головы, и в тот же миг в храм ворвалось нечто похожее на воздушный вихрь с поверхности, только состоящее изо льда и снега. Вначале все присутствующие в зале приема неверяще замерли, глядя на столь невообразимое явление, а когда следом в храм влетело что-то человекоподобное с мечом и крюком, толпа с ужасом начала разбегаться кто куда, впадая в панику от одного вида живого воплощения Погонщика мертвых — сборщика душ, пришедшего прямиком из ада.

Даже Меланоха на миг взяла оторопь от увиденного, в голове невольно зашевелились старые сказки, распространяемые жрецами среди черни для внушения покорности и страха. Меч, для того чтобы лишать жизни, и крюк, чтобы уволочь им душу прямо в пекло. Главный жрец даже не заметил человека, пришедшего последним.

*****************

Зеленные энергетические диски, расширяясь, проносятся шагах в пяти от меня, вздымают под собой каменную плитку и устремляются дальше, снося все на своем пути. Я прыжком ухожу вперед. Промедление смерти подобно.

— Бореалис, демоны тебя побери, давай Затмение! — рявкаю я, еще катясь по земле. Не успеваю подняться, как по мне ударяют сразу два водяных бича и молния. Если б не защитный доспех, меня бы уже положили, едва я сунулся в эти проклятые двери.

Щелчок, болт, сорвавшись с тетивы, улетает вперед, чтобы рассыпаться искрами, ударившись о тонкую пелену, прикрывающую магов, что стоят на возвышении вокруг трона. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти моего голема. По Ужасу битв нанесли основной удар, едва мы попали сюда, я даже понять толком не успел, что происходит.

Стоило разрубить петли и уронить двери, как передо мной предстал огромный зал, наполненный толпой народа. Сотни людей-амфибий, в основном безоружных. Кто-то несет корзины в руках, остальные просто наблюдают, а часть, покорно склонившись, опустилась на колени перед расположенным на возвышении троном, вокруг которого плотной стеной стоят воины с трезубцами. За спинами солдат — небольшая группа в нарядных одеждах: с дюжину разумных, с посохами в руках, похожих на того, что вместе с отрядом воинов я положил перед, тем как попасть сюда. На троне — какой-то пухлый молодчик в особенно пестром наряде… А потом начался форменный бедлам: большинство присутствующих начало с криками разбегаться, едва увидев меня со спутниками, солдаты из тех, что контролировали пришедших с данью, бросились к нам, а маги (или жрецы, я так и не понял источник их силы), чуть промедлив, вступили в схватку.