и очень осторожно подбирается к месту, где земля осыпается вниз. Нам не рассмотреть, где точно находится край, из-за дрока и папоротника, которые растут вокруг карьера. Я опускаюсь на колени, джинсы промокают на траве, впитавшей воду как губка, и на коленях продвигаюсь к краю.

Я опускаюсь на живот, не обращая внимания на холод и сырость, и ползу вперед, пока мне не удается заглянуть вниз.

Я резко вдыхаю воздух. Внизу на камнях лежит женщина, наполовину в воде.

– Боже праведный! Серена, она здесь! Звони в службу 999[45].

Я не могу определить, жива ли женщина. Я вижу ее ноги под странным углом – одна вытянута назад, а вторая смотрит вверх на нас. Половина ее волос цвета серебристый блонд лежит у нее на спине, а половина свисает вперед на камень, который ее поддерживает. Край ее желтого пальто промок в воде.

– Лиз! Лиз, вы меня слышите? – кричу я вниз.

Ответа нет, я смотрю очень внимательно, и в какой-то момент мне кажется, что она дышит.

Я встаю и, пошатываясь, отхожу от края. Серена прижимает телефон к уху и описывает кому-то наше местоположение.

– Да, она упала в карьер, – говорит Серена. – Пришлите сюда кого-нибудь побыстрее.

– Мне кажется, что она дышит, – сообщаю я, сама при этом задыхаясь.

– Ты уверена? Иногда это сложно определить из-за собственного дыхания.

Мы обе лежим на животах и осторожно ползем вперед. Я чувствую, как холод забирается мне под куртку.

– Через сколько они приедут? – спрашиваю я.

– Он не мог сказать. Это удаленное место.

– Вероятно, она очень замерзла. – Я рассматриваю стену карьера, ведущую вниз. – Я немножко занималась скалолазанием.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – высказывает свое мнение Серена.

– Ее рука сейчас пошевелилась?

– Я ничего не видела.

– Я спускаюсь вниз.

– Нет, Ева, пожалуйста.

Серена хватает меня за рукав. Я смотрю ей в лицо, на нем написано беспокойство.

– Не волнуйся. Я это умею.

Она не отпускает мой рукав полностью, но ослабляет захват, и я выскальзываю из ее пальцев. Я разворачиваюсь спиной к карьеру, чтобы спускаться вниз лицом к стене.

Я переношу вес своего тела через край и ползу вниз, ищу большим пальцем стопы небольшой выступ в скале, на который и опираюсь. Затем я начинаю искать следующую опору для ноги. Из стены карьера вываливается камень, летит вниз и приземляется на Лиз. Она не двигается.

– Боже, Ева! Будь осторожна, – говорит Серена.

– Все в порядке.

Я опускаюсь еще немного пониже, ноги напряжены от усилий.

Моя ступня соскальзывает, я хватаюсь за камень, который раздирает мне руку с внутренней стороны. Нога снова находит опору.

Я позволяю себе спрыгнуть на последнем участке и наклоняюсь над Лиз. Я прикладываю пальцы к ее шее и ищу пульс.

Глава 43

Я нахожусь в отделении полиции, меня опрашивают, и от всего, что здесь происходит, мне хочется кричать и бежать отсюда вон. В последний раз полиция допрашивала меня после того, как Нейта облили кислотой, но я думаю про случившееся в домике на дереве и Коди. Тогда мне следовало бы пойти в полицию, чтобы защитить других девушек и женщин, но я не пошла. Я делаю глубокий вдох, плотно сжимаю пальцы у себя на коленях и смотрю на детективов.

Пульса не было. Как и дыхания. Я ошиблась. Лиз мертва. Я ее почти не знала, но она делала Пегги счастливой. Она была деятельной, любила посмеяться, любила жизнь, хотя ей требовались специальные приспособления, чтобы встать с корточек. Я понятия не имею, кто был тот мужчина. Я на самом деле не видела его лицо, но если бы и видела, это мне нисколько не помогло бы. Я повторяю себе, что не сделала ничего плохого, но я чувствую, что в случившемся есть моя вина. Это случилось потому, что кто-то видел, как она разговаривала со мной на похоронах?

– Вы та девочка из семьи Флауэрс?

Детектив смотрит на меня с каким-то благоговейным трепетом. Я чувствую, какие она прилагает усилия, чтобы не попросить сделать со мной селфи. Ее зовут инспектор Хендерсон, ей около сорока, у нее уже заметный второй подбородок, хотя нельзя сказать, что много лишнего веса. Я рада, что есть этот второй подбородок. Ее коллега, мужчина, младшее ее, и я его никогда не узнаю, если встречу еще раз.

Комната для допросов маленькая и мрачная, пахнет здесь чем-то едким, запах резкий, но я никак не могу определить, что это. Я очень нервничаю и даже не могу отхлебнуть чай, который они поставили передо мной.

Я отвечаю, что да, я та девочка из семьи Флауэрс.

Я пытаюсь объяснить, что смерть Пегги выглядит подозрительно, и мы считаем, что несчастный случай с Нейтом был совсем не случайностью. Лиз сказала мне, что Пегги чего-то боялась, и то, что Лиз внезапно свалилась в карьер, мимо которого ходила каждый день, – это просто немыслимо. Я рассказываю, как упала из-за шнурка, и про мужчину, которого видела. Я чувствую, что начинаю волноваться, а они не воспринимают меня всерьез, как должны бы.

– Вы можете его описать?

– Нет, это был просто мужчина. Я не видела его лица, – отвечаю я.

– Но он был из ваших знакомых? Может, вы видели его на похоронах бабушки?

– Нет. Но, честное слово, я вообще его толком не разглядела.

– Когда вы разговаривали с мисс Дагенхэм на похоронах вашей бабушки, сказала ли она вам что-то конкретное про… – Двойной Подбородок бросает на меня взгляд, полный сочувствия, потом продолжает: – Инцидент в Красном доме?

– Нет. Она только сказала, что Пегги чего-то боялась, и я предположила, что это имело отношение к… инциденту в Красном доме. Бабушка Пегги поняла, что Джозеф в сознании. Она с ним общалась.

Все вопросительно приподнимают брови.

– Проверьте в доме инвалидов! Я это не придумала. Он мог ей что-то сообщить, из-за чего ее убили. Так думала Лиз.

– Лиз Дагенхэм состояла в отношениях с вашей бабушкой?

– Да.

Детектив отмечает что-то в блокноте и снова смотрит на меня.

– Вы не считаете это подозрительным? – спрашиваю я. – Вначале моя бабушка странным образом падает в пруд и тонет, затем Нейт Армитедж объявляет, что близко подобрался к скрытому уровню игры Джозефа, и с ним происходит несчастный случай. Лиз дает понять, что ей что-то известно, и теперь она мертва. Вам мало? Что вам еще нужно?

– Мы, конечно, все это расследуем.

Детектив складывает пальцы домиком перед собой. Ее более молодой коллега что-то пишет в блокноте.

Я начинаю успокаиваться. Я не сделала