– Что с тобой? Эй! – перепуганная, я нависла над ним.

Ему каждый звук давался с большим трудом, а лицо неестественно покраснело:

– Артефакт…

Разобрав это слово, я с ужасом схватилась за его запястья, отводя. Невидимый ошейник? Что-то наподобие того, что носила я? Но я его даже нащупать не могла, только видела мясисто-красную полосу на коже, которая становилась все толще. Хлестнула сначала одним отпирающим заклинанием, потом сверху добавила все, которые помнила – расстегнула даже единственную сохранившуюся пуговицу на его пиджаке, но давление на шею не ослабила. И у меня просто не хватало знаний окончательно понять, что происходит. Я хлопала паренька по лицу, чтобы не посмел потерять сознание:

– Очнись! Нам надо вернуться за стену – кажется, это какая-то воздушная удавка! Поднимайся, говорю!

Но он, вопреки моим просьбам и здравому смыслу, резко расслабился и снова перевел взгляд на черное небо, начиная слабо улыбаться – на фоне скрипучих вдохов эта улыбка выглядела особенно жутко. И уже не говорил – шептал одними губами:

– Нет… туда не вернусь… хватит с меня…

Часть слов я буквально угадала, но видела, что он сдался – сказал то, о чем хотел, хоть и не моему отцу, выбрался из заточения, успел поверить в это и обрадоваться, и теперь ни за что – даже ценой жизни – не сделает шаг назад в ту кромешную безнадежность, в которой провел последние недели и которая превратила его глаза в серое безразличие. Потому побег и был так прост. Вряд магическую удавку надевают на всех заключенных – только на тех, кто сам может при определенных обстоятельствах сбежать. Или за кем могут прийти сильные маги. Экономия средств на охране. Однако сама мысль, что я его убила своим вмешательством, теперь убивала и меня. Забыв о том, что могу привлечь свидетелей, я ударила петлей о землю, пытаясь вздернуть себя вместе с бездыханным телом вверх. Но слишком слабые руки не слушались, я от отчаянья и надрыва орала и тянула, тянула парня вверх, а потом снова падала. От истерики мозг отказал, потому не сразу я сообразила, что только в змеином облике могу это сделать – и уже плевать, что никто прикрывать меня не будет, а рядом со столичной дорогой, возле которой мы оказались, мою огромную тушу обязательно заметят. На это плевать, потом разгребу, я отпустила обмякшие плечи и почти целых полсекунды всерьез размышляла над тем, что он не хотел возвращаться. Что если я его верну назад, то больше вариантов спасения не останется. Его последняя страшная улыбка отражала облегчение, но если я его верну к жизни, но в тюрьме, то до конца своих недолгих черных дней он будет ненавидеть меня даже больше, чем эйров.

Полсекунды оказалось слишком много, чтобы успела прийти новая мысль – уже поздно. Я вскрикнула, увидев открытые безжизненные глаза, и отшатнулась резко, упав на землю. Тут же заставила себя податься обратно и со всей силы ударить по щеке, схватить за волосы и тряхнуть, закричать в мертвое лицо, позвать двумя именами. На секунду я даже позволила прорезаться ненависти к этому бедному магу, которого я убила спасением. И который все еще улыбался оттого, что был спасен.

Меня совершенно точно обнаружили бы, но кто-то вмешался в мою судьбу – точно так же, как я вмешалась в судьбу этого человека. Меня тащили в сторону, подальше от неприятностей, а я почти теряла сознание от острых мыслей, врезающихся в мозг ножами. Я ведь даже не узнала его имени, не успела. И да, на его месте я бы тоже предпочла умереть там, на земле под звездным небом, чем вернуться в душный каменный мешок. И нет, моя вина не идет ни в какое сравнение с виной эйров. Это они с ним сделали. Со всеми нами.

«Это они его убили, не ты! – я слышала знакомый голос рядом, вторящий моим мыслям. – Ну-ка успокойся, приди в себя, Лорка! Он все равно бы умер – не сегодня, а позже, после длительных мучений и одиночества в тюрьме. Ребят, быстрее, не отставайте. Мы похороним его в лесах, чтобы он целую вечность слушал песни ведьм…»

Меня, как и бездыханное тело, куда-то волокли, я пока не разбирала пути. Подальше от места, где мне нельзя больше находиться. И да, пап, впервые в жизни я согласна с каждым твоим словом. Даже при условии, что ты знал про магическую удавку для пленников – даже при этом условии я признаю, что эйрам пора показать их место. Причинить им хотя бы сотую долю той боли, которую они так запросто причиняют всем остальным. И больше ждать нельзя, мы и так на тысячи лет опоздали.

В себя я пришла довольно скоро, и мысли навалились разом. Я сидела в какой-то мелкой таверне у городской стены и тянула горькое пиво, кружку которого сунули мне в руки и надолго оставили в одиночестве. У Энрая и нескольких его помощников были дела поважнее, чем утешать меня. Я не спрашивала, куда унесли тело. Не спрашивала даже, как же звали парня. Пока же я пыталась просто залить всю эту глубокую тяжесть густым темным пивом, но оно не помогало, даже на секунду не делало тяжесть легче. Мне нужно было идти и хоть что-то предпринять, бездействие раздражало сильнее, чем обычно.

Передо мной на лавку упал какой-то незнакомец.

– Ты здесь совсем одна, что ли? У тебя все в порядке? Смотреть страшно, как ты пальцы сжимаешь, они ажно побелели!

Познакомиться решил или мимо моего сумрачного вида пройти не смог. Я с трудом подняла взгляд на парня, вспомнила о пальцах, сцепленных на массивной ручке, не без усилия разжала. Довольно юный и улыбчивый, выговор деревенский. В дешевой таверне без хорошего освещения он вначале показался мне абсолютным брюнетом – такой бы и за дракона без труда сошел издали. Но еще до того, как я разглядела, что он является обладателем выразительных голубых глаз, различила в нем представителя любой другой расы, но только не драконьей. Парень может быть оборотнем, простым смертным, кем угодно, но только не драконом. И дело вовсе не в цвете его радужек – драконы не подходят вот так в дешевых тавернах с широкими, искренними улыбками к людям. Сам этот незнакомец зажег во мне злость с новой силой, которую я целый час пыталась в себе погасить доводами здравого смысла. Не ответив, встала резко, отчего мое сиденье с грохотом отодвинулось. Смотрела на паренька и понимала, что ненависть во мне так просто не уляжется. Уже никогда я не смогу относиться к эйрам хоть с каким-то пониманием, пусть даже некоторых из них действительно считаю порядочными людьми. Но ведь и они – Сат, Данна, Нарат – делят людей на тех, кто достоин их улыбок, и тех, кто не заслуживает даже презрительно вздернутой губы.

– Ты что, испугалась? – улыбка незнакомца померкла и стала почти виноватой. – Да перестань! Садись обратно, а я уйду, если ты даже в таком приличном месте в каждом негодяя видишь. Но если случилось у тебя чего, так хороших людей вокруг много – ты, главное, не молчи. Может, тебе теплого бульона заказать? Теть Ранька отменно готовит.

Негодяя я видела совсем не в нем, просто со взглядом своим ничего не могла поделать, неосознанно представляя, мог бы ли на его месте оказаться эйр – вот именно на месте человека, которому так важно всучить кому-то бульон тети Раньки и хоть немного поднять настроение. Ответ настолько очевиден, что меня вновь затошнило от старого осознания, которое мне удавалось так долго отодвигать от себя.