– Слышь, от дочери моей отойди, – раздался почти веселый голос отца, вынырнувшего невесть откуда. – А то ишь, стоит молодую красотку в одиночестве оставить, как тут же всякие с бульонами виться начинают.

Парнишка пожал плечами и испарился. Мне же задорное настроение Энрая казалось немыслимым кощунством в такой ситуации. Неужели он думает, что пара шуток поднимет мне настроение и отвлечет? Я не стала усаживаться обратно, а спросила, хотя ответ мне был уже ясен:

– А если бы не было эйров, только нечистокровные драконы, то мир стал бы справедливее?

– Уверен, что так, – он разместился на том же месте, где недавно меня пытался утешить незнакомец, и смотрел снизу вверх. – Драконы все равно сильнее всех прочих, но уже не с таким разрывом. Плюс к тому если бы магов обучали как драконов, то этот разрыв постепенно бы уменьшался. Если бы ведьм учили как драконов, то самые талантливые из них стали бы способны на немыслимое. Если бы на бытовом факультете начали…

Я перебила нервно:

– Я поняла, не продолжай. Нечистокровным драконам пришлось бы смириться с тем, что их власть не безгранична. Только эйры недосягаемы.

– Не пришлось бы смириться, а уже смирились, – поправил отец. – Не просто так на моей стороне уже несколько нечистокровных семей – они по магическому потенциалу ближе к магам, чем к эйрам. И точно так же страдают от диктата первых домов. Мое красноречие творит чудеса, Лорка, но нет ничего сильнее красноречия, щедро сдобренного правдой.

И последний вопрос, который мне хотелось задать до того, как я отважусь разнести этот мир в пух и прах:

– Ты знал, что маги умрут, если я их выведу из тюрьмы?

– Откуда мне было знать, если я даже не был уверен, там ли они? – он не отводил глаз от меня, но я все равно не верила. И он, почувствовав это, добавил: – А какое имеет значение, Лорка, знал я о том или нет? Продолжай считать меня злодеем – плевать. Лишь бы эйров ты считала еще хуже.

– Ты прав, – признала я. – И эта система больше существовать не будет. Прямо сейчас я пойду и уничтожу здание совета эйров. Я собираюсь дать открытый знак, что Великая Змея больше не на их стороне. Твоя задача – сообщить своим людям, что в ближайшие месяцы или годы будет жарко. Но мир больше не останется прежним. Притом я настаиваю – те эйры, которые готовы к переменам, пострадать не должны! Иначе мы с тобой станем такими же монстрами, которые гребут всех одним гребнем. В этом и есть справедливость, Энрай Светлый.

И он впервые на моей памяти сбился с мысли, сильно нахмурился и довольно долго подбирал слова. В конце концов заговорил тихо:

– Я думал об этом очень много, и не вижу никаких путей бескровного решения. Да, признаю, что некоторые из них вполне готовы к переменам, а их знания и опыт понадобятся любому порядку. Клянусь, я многое бы отдал за одного эйра-союзника и думал бесконечно о твоих приятелях. Но видишь ли, Лорка, их дети, их внуки или правнуки будут уже другими. Я уже объяснял – если некто считает себя в силах бесчинствовать и вершить судьбы, то рано или поздно он до этого созреет. Само их могущество создает перекос и ставит в подчинение всех остальных.

К прискорбию, мне нечего было возразить, а ярость кипела, не собираясь утихать. Никогда я не позволю причинить вред Сату, Данне или Нарату, но при том сама сначала причиню хоть какой-то вред всем эйрам, чтобы они больше не назвали меня простушкой, которую пристроили невестой в лучший дом и тем заткнули рот. Снести с лица земли всего одно здание – это совсем ерунда в сравнении с невинно убитыми! Но именно с этой демонстрации силы я и начну. Схватят следующего мага, начнут мучить без суда и следствия – я пойду с тем же на их замки. И пусть попробуют остановить. За мной пойдут армии – и у каждого неумелого лесного солдата в груди будет причина там быть, а это важнее брони и хорошего оружия.

Энрай бойко шагал по ночной улице рядом и, словно бы в точности угадывая мои мысли, подбадривал:

– Вообще, хорошее решение, Лорка. Ты не убийца. По крайней мере не сможешь убивать тех, кто не нападает открыто на тебя и твоих близких. А их совет – это символ. Любая идейная война начинается с разрушения символов. Завтра каждый их дом уже не будет так уверен, что никто во всем свете не готов против них выступить…

Я не слушала, хотя и улавливала очередную манипуляцию. Но ему не надо жечь мой запал, он и так горит. В такое время столичные улицы почти опустели, однако я все равно радовалась, что Энрай не потащил с собой еще помощников – редкие прохожие могли бы заинтересоваться нашей грозной процессией и обратиться к стражам порядка. Я не позволю себя остановить до того, как хотя бы такую мелочь выполню. До королевского дворца, как и здания совета еще очень далеко, повозку останавливать не хочется, но настрой не остывает. Уж слишком живо представляется лицо парня и момент, когда я собственной кожей прочувствовала, как он не хотел возвращаться обратно. Спасенный мною – убитый мною. С глазами серыми, каким будет завтрашнее утро.

– К счастью, у него не было родных. Только дядя по материнской линии, но, похоже, без капли змеиной крови, – расслышала я голос отца.

– У кого? – переспросила зачем-то.

– У Войрана Силана. Несговорчивый парнишка, упертый очень, но в своей группе был сильнейшим по магии… Я говорю, что к лучшему, если его никто дома не ждет, ведь умирать не так страшно, как терять. Эйры потеряют только здание, гору кирпичей, но и это начало – и это что-то новое в их картине мира…

– Хватит! – Я в этот момент озверела настолько, что готова была его ударить. – Хватит уже меня накручивать, хитрая ты скотина! И без твоих слов я иду туда, куда тебе хочется. Прекрати уже резать одну и ту же рану, ты ведь со всеми так поступаешь!

– Со всеми, – Энрай чуть отступил. – Прости, это свойство характера. Во мне всегда было больше змеиного, чем в других наших парнях. Даже в тебе столько этой слизи нет, но, может, именно по этой причине я и стал твоим отцом?

– Ну хоть сам называешь вещи своими именами, – я попыталась успокоиться. – Особенно смешно слушать о потерях от тебя – от человека, который бросил собственного ребенка. Но когда узнал, что ребенок уродился полезным, решил пустить его в расход.

– И за это прости, – мужчина развел руками. – Природа, которая у каждого своя. Мы, змеи, чувствуем единство со всеми своими, а не прямой родней. Это наша слабость, но именно это может стать силой.

– Уже мутит от твоей патетики, – скривилась я. – Но вижу, как ты прав. У меня действительно к тебе никаких положительных эмоций не возникает, хоть ты и родня. Потому сделай одолжение – помолчи. Раз мы все равно теперь идем одной дорогой.

Отец просьбе внял, но далеко мы не продвинулись. Уже ближе к центральному кварталу впереди раздались крики и голоса, совсем не свойственные ночному городу. Мы с Энраем синхронно подались в тень, прислушиваясь. Черное небо полосовали белые магические лучи – я подобное видела впервые, но читала об этом и потому сразу догадалась об их предназначении: