изрядно напились. И не мудрено! Праздновали официальное увольнение с серьёзной службы. Следующий день Кен отдыхал и вообще ничем не занимался. Ну, вернее — занимался, но что такое эта его медитация, в отряде откровенно не понимали. Лишь Даджой, да ещё и ученик, относились к этом хоть сколько-нибудь серьёзно. Остальным же, суть психических упражнений оставалась чуждой и воспринималась как безделье и лень. Ну а далее, степняк продолжил тренировки Макса. Да не просто продолжил, а пытался их ужесточать. То больше подходов, то больше повторений, то изобьёт так, что на ноги страшно опять подниматься…

После летнего дисциплинарного наказания (тройные нагрузки), юноша кое с чем даже справлялся! Да и жара полностью сошла, что тоже сказывалось. Кен предпринимал первые попытки преподавать атлетику: вёдра с водой, совковая лопата с грязью, кувалда… Все привычные упражнения — тоже с отягощениями. Мешки на спине во время отжиманий. Коромысло с полными вёдрами на плечах для приседаний. Пресс теперь качался вниз головой на горизонтальной ветке дерева. А подтягивание — с тем самым древним поясом.

Кстати, о нём Макс до сих пор так и не рассказал учителю. То товарищи мешали, то иные обстоятельства, а то и вовсе забывал из-за того, что Джулия забирала слишком много сил.

Единственным занятым оставался Батя. Будучи начальником городской стражи — командиром карабинеров, а за одно и всех остальных ополченцев, он просто не имел времени для безделья. Два раза из леса приходили изнеможённые пустынники, оба раза — по отделению простой пехоты. Их допрашивали и отправляли к остальным. Зодчий Фабрицио требовал дать пленных для земляных работ, но синьор капитан грубо ему отказал, аж кулаком по столу стукнул во время спора. При этом, он ссылался на законы и обычаи ведения войны и на рабский труд. Но, по правде говоря, Батя попросту боялся вручать вчерашним врагам лопаты, кирки и ломы… Так что пришлось главному строителю обходиться сборной рабочей бригадой из городских жителей. Побывав в бою и оценив укрепления на деле — он сделал какие-то свои выводы. За зиму он планировал существенно развить линию обороны вокруг столицы.

А ещё, мэр Орландо требовал с капитана придумать что-нибудь с заминированными пушками. Их там оставалось ещё пять штук. Невесть, какое богатство и какая мощь! По этому поводу был собран военный совет с офицерами. Даже не став слушать, Кеншин сказал, что не полезет разминировать непонятно что, и не советует делать это остальным. Даджой сразу подкрепил решение своего доброго друга твёрдым отказом. Остальные же, будучи некомпетентными в сапёрном деле, скорчили умные лица и согласились.

Позже, решение вопроса пришло само. Начались дожди. А влага и сырость не могли пойти на пользу пороху. Ловушки обезвредила стихия. Естественно, к батарее никто не полез. Колёса пушек просто зацепили крюками на верёвках и потянули прочь. В одном случае что-то загорелось и задымило, но взрыва не произошло. В результате, город обзавёлся ещё тремя орудиями. Два — забрали себе наёмники. Неизвестно, как Батя убедил Орландо, но тот и слова против не сказал. Хотя, оно и понятно как — в рукаве у старого прохиндея был козырь в виде компромата на нового мэра.

Ну вот и ладушки, вот и хорошо!

* * *

Последний ливень прошёл рано утром, когда Макс был на пробежке. Кен ни капли не обеспокоился и ожидал ученика в течение получаса, может чуть больше. Но, увы, юноша явился аж к обеду. Где он пропадал — вопрос не стоял.

— Может ты будешь, эм… — степняк замялся, — давать дополнительные нагрузки во второй половине дня?

— Кен, я в норме.

— Где ты там в норме?! Еле дышал, когда вернулся! Какой из тебя сейчас партнёр для спарринга? Джой, а ты чего улыбаешься? Как ты его рукопашному учить будешь?

— Да ладно тебе. Ему рукопашный больше не грозит! — внезапно для всех отшутился великан.

За столом раздались сдавленные смешки. Несдержанней всех был Лайонел:

— Макс, признавайся! Сколько дополнительных подходов сделал?

Смех и вовсе больше никто не сдерживал. Кроме Венги…

До сих пор, она так и не смогла понять, почему все в отряде постоянно улыбаются, а Макс, так вообще — сияет, как яйца у синьора Рима.

— Ладно, посмеялись и хватит! — урезонил подчинённых Батя. — Кен, раз у вас мордобой накрылся на сегодня — сходите на ферму за мясом, нам высокое начальство свиной окорок выделило.

— О-о-о! — оживился Лай. — Значит я тоже кое за чем схожу! Так уж и быть, поужинаю сегодня с вами.

Батя кивнул:

— И очень даже кстати. Нужно будет обсудить, что дальше делать будем.

На том и порешали.

После обеда все разошлись по своим делам. Лайонел пошёл за «кое-чем». Венга отправилась на очередную назначенную встречу. Даджой решил использовать несколько часов для своих изысканий в библиотеке. Ну а Кен с Максом выполняли поставленную задачу по добыче пищи.

Что до атамана банды, то он ушёл обратно в казармы карабинеров. Делать важный вид и говорить заумные военные фразочки — работа не из лёгких!

* * *

Свиноферма находилась за городом с противоположной его стороны. Тем не менее, Кен повёл по окраинам. А на вопрос ученика — лишь отмахнулся, мол не хочет бродить по хитросплетениям улочек. На самом же деле, он просто хотел завести щекотливую тему и именно потому избегал людных мест.

— Слушай, я это тогда серьёзно сказал. Старайся, чтобы личная жизнь не мешала тренировкам. Иначе можешь вообще не тренироваться. — начал степняк издалека.

Макс покраснел. Он знал, что наставник ждал его и, тем не менее, предпочёл задержаться у девушки.

— Я понял.

— Ладно, не красней ты так. На первый раз не страшно. Тем более — не на грязи же нам спарринговаться! Кстати, как у тебя с подругой дела?

— Да… Прекрасно всё.

Подобравшись к вопросу, который хотел истолковать, Кеншин и сам залился краской. Настало время поговорить с воспитанником и об ЭТОМ:

— Макс, ты предохраняешься?

— Эм… — юноша нахмурился. Что такое предохранитель у ружья он знал, но связать это понятие с женщиной у него не получилось. — в смысле?

— Ох! Ну вот почему это должен рассказывать я, а не Лайонел? — кажется, у Кена покраснела даже лысина. — Хотя нет! Хорошо, что не он! А то опять про бараньи кишки трындеть начнёт!

Макс шёл рядом и едва сдерживал улыбку. Не часто ему доводилось видеть наставника настолько смущённым. Однако последняя фраза заинтриговала:

— В смысле? Зачем бараньи кишки?

— Надевать.

— На что?

— На то самое!

На лице Макса отобразился тяжелейший мыслительный процесс. А по его результатам он сумел выдать