Все просторное здание пусто. Загоны для коров, делившие помещения на секции, уничтожены нынешним хозяином. На полу еще валяются покореженные трубы в руку толщиной и листы перфорированного железа. Но почти все конструкции загонов свалены в огромные кучи, перегораживающие коровник в дальнем от ворот торце. Для прохода оставлен только узкий, метра полтора в диаметре, круглый лаз у самого пола. Вход в логово смещен вбок, так что одну его сторону образует правая стена, а другую и верх – плотно утрамбованный металлолом. Глаза уже привыкли к темноте, и я увидел отсветы красного в этой дыре. Стена железного мусора до самого потолка спрессована, по крайней мере, через нее не проникает ни луча света.

Дмитрий тронул меня за рукав и кивком головы показал на вход в жилище демона. У него бледные до синевы губы и, кажется, от страха даже глаза выцвели. А у меня трясутся от страха ноги, но я в который раз пересиливаю себя и делаю шаг вперед. Потом еще один и еще. Дмитрий идет рядом, стараясь касаться меня рукавом куртки. Мне тоже легче идти, зная, что товарищ рядом.

Твари за железным валом почувствовали наше приближение и начали бесноваться пуще прежнего. Интересно, что будет, если они вырвутся на свободу? Боюсь, нас не спасет даже то, что отличает нас в глазах адских созданий от других людей.

Только присутствие Дмитрия толкало меня вперед и не давало немедленно убежать.

Мы дошли до стены хлама и на карачках поползли вперед. От увиденного волосы у меня встали дыбом.

Логово демона представляло собой узкую, не шире пяти метров, нору. Наверное, с его габаритами он в ней едва умещался. Изнутри пол и стены были выложены чем-то похожим на темные колючие волокна. Присмотревшись, я понял, что это стекловата или какой-то другой минеральный утеплитель. В любом случае негорючий, иначе от жара рогов демона тут уже ничего бы не осталось.

Сразу от входа, в углу, гнили человеческие головы, сваленные в кучу. Не меньше сотни черепов, некоторые уже побелевшие, другие еще совсем свежие, но все проломленные. Дальше, уже чуть в глубине от входа, ваты было навалено чуть ли не два метра высотой, с углублением посередине. Меня чуть не стошнило, когда я понял, что это место, где демон отдыхает или спит, – я не знаю, нужно ли ему это. Почему-то сама мысль о том, что он лежит или сидит здесь в тепле, казалась отвратительной.

Чтобы увидеть, что еще есть в норе, нам пришлось влезть внутрь и встать в полный рост. Уши разрывало от какофонии, издаваемой демопсами и собаками.

Пещеру освещали четыре бочки, в которых что-то горело. Неровные слабые сполохи давали немного света, но его хватило, чтобы увидеть, что творилось в дальнем конце норы.

К бетонным фермам кровли были привязаны ржавые цепи толщиной в руку. Четыре с одной стороны и четыре с другой. На этих цепях, подвешенные на ржавых крюках, висели два демопса, так что их лапы с уродливо загнутыми когтями немного не доставали до земли. Крюки, сделанные из толстой арматуры, входили в тело адских гончих под передними и задними лапами, в районе грудины и паха. Чем больше бесновались и дергались дьявольские твари, тем глубже впивались в их тела металлические штыри.

Словно не осознавая этого, демопсы забились в истерике, как только увидели нас с Димой. Красные угли глаз чуть не вылезли из орбит, из пасти полетели огненные искры, твари стали окутываться удушливым дымом, который источали их красно-черные тела.

Собаки висели выше. Слева ротвейлер, справа немецкая овчарка. Они были подвешены на тех же цепях, только на крюках поменьше. Стальная арматура, загнутая дугами, пронзала насквозь кожу над крестцом. Еще два крюка вонзались в тело под передними лапами. Арматура крепилась к цепям на такой высоте, что собаки висели вниз головой, точно над демопсами, роняя на них капли крови, сочащиеся из ран. От разрывающей, в прямом смысле слова, боли собаки заходились воем и дергались, причиняя себе еще большие страдания. Морды собак доставали до холок адских гончих, так что ротвейлер и овчарка время от времени рвали зубами демопсов, хватая их за уши или шею в районе основания черепа. От запаха крови и укусов исчадия ада свирепели еще больше.

Прибавьте ко всему этому звон и скрип цепей, гулкое эхо и красные сполохи от бочек и из пастей демопсов, их запах и смрад от дыма.

Я и Дмитрий смогли выдержать это не дольше пары секунд. Не сговариваясь, мы бросились прочь. Мне кажется, так быстро я еще не бегал никогда в жизни. И в первый раз так обрадовался свету солнца, пусть и скрытого от меня навечно облаками. Легкие разрывало от недостатка кислорода, но эта боль приносила радость, потому что позволяла забыть логово демона, похожее на преисподнюю.

Мы свалились в траву на обочину, только когда добежали до Иваныча. Ладно я, здоровяк, каждый день отдававший спорту не меньше часа в день. Но Дмитрий не отстал от меня ни на шаг. Иваныч в ужасе смотрел на нас. Пока мы лежали, он вскочил и сбегал к рюкзакам и принес воды в полуторалитровой пластиковой бутылке. Мы по очереди жадно пили, дергая кадыками, а он свернул нам по сигаретке из своих запасов трубочного табака и сунул в посеревшие губы. Только через полчаса мы смогли наконец встать и отправиться дальше. Иваныч ни о чем нас не спрашивал. Он сразу понял, что рассказ состоится позже – слишком свежи были воспоминания, и голова еще не отошла от воздействия адских гончих и едкого дыма, осевшего в легких.

Даже Рыжая притихла – бежала в пяти метрах впереди, то и дело оглядываясь на меня виноватыми глазами.

Дорога постепенно поднималась, все время идя в гору. Справа вырастал, становясь все выше, горный кряж. Слоистый, желто-серого цвета, он радовал глаз тем, что отличался от надоевшей зелени леса.

Все чаще в лесу и рядом с дорогой, на обочинах, я замечал желто-коричневые камни и круглые валуны из песчаника, отличающиеся от падавших с неба метеоритов. Глыбы с неба были из черного гранита и базальта, обожженные и оплавленные так, что не оставляли сомнений в том, что побывали в аду. Наши, земные камни ласкали взгляд теплыми бежево-золотистыми оттенками.

Мы шли почти десять часов не останавливаясь. Всем хотелось оказаться подальше от проклятого логова демона. Нам с Дмитрием – из-за того, что там увидели, Иванычу – из-за того, что почувствовал воздействие демопса и увидел ужас в наших глазах. Если уж посредники, те, кого в городах считали избранными, бегут без оглядки, что ждать простым смертным?

Когда стало смеркаться, мы прошли последнюю деревню, на шоссе. Дальше дорога уперлась в лес. То, что раньше тут была грунтовка, едва угадывалось.

– Давайте пройдем еще немного, – предложил Иваныч, углубляясь в лес. – Через десять километров деревушка будет, Синяя Гавань называется, там и ночевать останемся.

– Синяя Гавань? – удивился я.

– Ручей Синий, – пояснил Дима. – Ключ из земли бьет, вода очень вкусная, раньше из города приезжали, набирали канистрами. Святым считался, и не удивительно – на горе-то! Вода вымыла купель в земле, такая яма метра три на три, почти круглая.

Местные ее гаванью называют почему-то. Ручей из нее уже вытекает. Вот и получилось – Синяя Гавань.