– Джозефина, стой! – Элиас выскочил из дома и рухнул в снег. Он дрожал от страха, такого огромного и всепроникающего, что тот поглотил его, но он ничего не почувствовал…

Он сам стал страхом.

Никто не ожидает предательства от самого близкого человека.

Такая боль меняла все. Она делала доверие недействительным. Она делала сердца скептическими. Возможно, самое страшное в предательстве – это не сам поступок, а то, что ты становишься жертвой того, кто называл себя другом.

Возможно, хуже всего было любить того, кто не любил в ответ.

– Где ты? – крикнул Элиас, когда метель закружилась. – Джозефина, отзовись!

Кадвалладер светился в тумане. Он висел в сером просторе, мерцая янтарным светом. Свет указывал Элиасу и Джозефине путь к дому.

– Джозефина! – Элиас шел вперед, его ноги утопали в сугробах. Он задыхался, когда ветер жалил его лицо и толкал в бок. У холода были зубы, но у бури – клыки. Она прогрызла его одежду и заморозила его кожу.

Снег попал в его легкие.

Элиас кашлял и закрывал глаза. Он кричал, пока его голос не охрип, а рот стал как вата. Если он не найдет Джозефину в ближайшее время, они оба могут замерзнуть.

Элиас не позволил бы Джозефине погибнуть. Он будет рыскать по болотам, пока не найдет ее. Затем он крепко сожмет ее и скажет, что она должна сломаться, но не остаться сломленной, что нужно дать слезам пролиться, чтобы она снова обрела радость. Действительно, горе переживают в одиночку, но человеку нужен друг, чтобы соединить осколки, чтобы человек мог залечить свои раны и из разбитого стать снова целым, а не остаться искалеченным.

– Порыв ветра разогнал снегопад, и Элиас увидел ее лежащей свернувшись калачиком на соседнем сугробе.

– Джозефина! – Он рухнул рядом и притянул ее к себе на колени. Он скреб онемевшими пальцами по ее платью, счищая снег с тонкой ткани.

– Я уничтожена, – рыдала она. – Я уничтожена.

– Ты в безопасности. Все будет хорошо. – Элиас поцеловал ее холодный лоб. Она была дорога ему. В здравом уме или безумии, она была дорога ему навсегда.

– Почему мама сбежала с ним? Она знала, что это сделает со мной. Она знала… и все равно сделала это, – говорила Джозефина между рыданиями. Ее тело сотрясалось. Ее зубы стучали.

Ее кожа была ледяной, но в глазах кипела злость.

– Давай я отнесу тебя в дом. – Элиас выпутался из куртки и накинул ее на плечи Джозефины. Он прижал ее к груди, боль поглотила его, пока не стала другом, затем союзником, единственным, который удерживал его от полного отчаяния.

– Ты не понимаешь. – Джозефина отстранилась, рыдая, ее щеки горели красным. – Твой отец не позволит нам пожениться.

– Глупости. – Элиас поднял ее из сугроба и направился к свету усадьбы.

Джозефина плакала, уткнувшись ему в шею.

– Ты не поцеловал меня, – прохрипела она. – Сегодня утром… Ты не поцеловал меня.

Ее тело расслабилось в его руках, став мягким, как стопка одеял. Она сделала вдох и выдохнула изо рта струйкой пара.

– Все стало просто приятным сном.

От: Джози де Клэр

Отправлено: Пятница, 22 сентября, 6:40 PM

Кому: Вера Моретти

Тема: Об Элиасе Рохе и просто о жизни

Вера, я предполагаю, что лорд Уэлби будет совсем не в восторге от помолвки Элиаса и Джозефины. Возможно, он поставит ультиматум – Джозефина или наследство. Разве не так происходит в большинстве романов эпохи Регентства? Богатый парень должен пожертвовать всем, чтобы быть с девушкой, которую он любит. Я полагаю, клише существуют не просто так. Люди могут фантазировать о другом, но в жизни это происходит именно так.

Разве это не здорово – жить жизнью, полной клише? Зная нашего дорогого Элиаса, думаю, он откажется от своего богатства и женится на Джозефине. Они будут жить долго и счастливо. А я… Ну, я буду здесь, в этом старом доме со сквозняками, несчастная и забытая.

Мы договорились, что раз в две недели будем сообщать новости друг другу, но у меня их не так много. Работа идет по-прежнему. (Мой босс разрешает мне теперь замораживать торты.)

Я все еще хожу на собрания клуба каждую среду, несмотря на то, что в последнее время там собираются Люсиль и Марджери, фанатеющие от Оливера. Они любят его. Очень, очень любят. Хотя я не должна удивляться. Он великолепный вязальщик. Он связал для меня красную шапочку-чулок, даже сделал помпон на макушке.

Он заставляет меня надевать ее по крайней мере раз в неделю.

Несколько дней назад я ходила на шотландский праздник с Оливером и его бабушкой и дедушкой. Это было культурное мероприятие для шотландцев, которое проходило в общественном центре в деревне к северу от Аттеберри. Как и ожидалось, мы с Оливером были самыми младшими из присутствующих.

Это не жалоба. Мне нравятся старики. Они готовят превосходную еду, рассказывают интересные истории и делают массу комплиментов. Я не хочу сказать, что мне нравятся пожилые люди, потому что они говорят мне, что я красивая. Может быть, это и так, но я этого не утверждаю. Оливер научил меня традиционным шотландским танцам, за этот подвиг он должен был получить медаль. В своем килте он выглядел просто уморительно. Мы танцевали некоторое время, а потом он уговорил меня съесть хаггис. Ужасное блюдо. Мне ни капельки не понравилось. Мы приятели. Вот и все. Я знаю, что нравлюсь ему, но он не говорил ни о каких чувствах, кроме дружеских. Так что я сделаю вид, что не замечаю и продолжу наши авантюры. Может, я зря молчу? Может, мне стоит сказать ему, что я влюблена в того, кого больше не существует? Но я боюсь, что он уйдет, когда узнает.

Он делает Аттеберри не таким унылым благодаря своим зализанным волосам и смешной улыбке. Мы много смеемся, когда мы вместе. По средам мы ездим на мотоцикле в клуб вязания, а потом заходим в кафе на десерт. Иногда мы превращаем гостиную Нормана и Марты в импровизированный кинотеатр и смотрим старые фильмы.

Вера, мне осталось прочитать еще несколько писем, и я близка к завершению романа Элиаса. Часть меня хочет знать, что произойдет, потому что… Я все еще верю, что каким-то образом встречусь с Элиасом. Но если я закончу книгу, все это закончится.

Позвони мне в FaceTime, когда у тебя будет возможность.

P. S. Мама встречается с молодым парнем. Совпадение?