384 Отправной точкой нашей проблемы является состояние, которое возникает, когда бессознательные содержания, являющиеся причиной феномена анимуса и анимы, достаточно ассимилировались в сознательный разум. Лучше всего это можно представить следующим образом: бессознательные содержания – это, в первую очередь, то, что принадлежит личной сфере и похоже на фантазии пациента-мужчины, приведенные выше. Впоследствии из безличного бессознательного развиваются фантазии, содержащие по сути коллективные символы, более или менее схожие с видением другого моего пациента – женщины. Эти фантазии не так дики и хаотичны, как может счесть наивный разум; они следуют определенным, бессознательным траекториям, которые стремятся к определенной цели. Таким образом, мы могли бы наиболее точно описать эти более поздние серии фантазий как процессы инициации, ибо они являют собой наиболее близкую к ним аналогию. Всем так или иначе организованным примитивным группам и племенам свойственны свои обряды инициации (посвящения), часто необычайно развитые, которые играют чрезвычайно важную роль в их социальной и религиозной жизни[161]. Посредством этих церемоний мальчики становятся мужчинами, а девочки – женщинами. В племени кавирондо тех, кто не подвергся обрезанию и эксцизии, называют «животными». Это показывает, что церемонии инициации суть магический способ перевода человека из животного состояния в человеческое. Это явно таинства трансформации, имеющие огромное духовное значение. Очень часто посвящаемые подвергаются мучительным процедурам; одновременно им сообщают тайны, законы и иерархию племени, с одной стороны, а с другой – космогонические и мифические догмы. Обряды инициации сохранились во всех культурах. В Греции Элевсинские мистерии, похоже, сохранялись вплоть до седьмого века нашей эры. Рим был наводнен мистериальными религиями. Одной из них было христианство, и даже в своем нынешнем виде оно все еще сохраняет отголоски древних церемоний инициации в обрядах крещения, конфирмации и причастия. Следовательно, никто не может отрицать важнейшее историческое значение инициации.

385 Современным людям абсолютно не с чем это сравнить (вспомним свидетельства древних в отношении Элевсинских мистерий). Масонство, Гностическая церковь Франции, легендарные розенкрейцеры, теософия и т. д. – все это слабые субституты того, что лучше было бы занести красными буквами в список исторических потерь. Факт в том, что вся символика инициации проступает, четко и безошибочно, в бессознательных содержаниях. Возражать, что это устаревшее суеверие и вообще ненаучно, так же разумно, как замечать при эпидемии холеры, что это просто инфекционное заболевание, вызванное крайней антисанитарией. Дело не в том – и я не перестаю это подчеркивать – являются ли символы инициации объективными истинами, а в том, являются ли эти бессознательные содержания эквивалентами практик инициации, и влияют ли они на психику человека. Равным образом не идет речь и о том, желательны они или нет. Достаточно того, что они существуют и действуют.

386 Поскольку в этой связи невозможно дать читателю подробное описание этих иногда очень длинных последовательностей образов, я надеюсь, что он удовлетворится несколькими уже приведенными примерами, а в остальном примет мое утверждение о том, что они суть логически выстроенные, целенаправленные последовательности. Я должен признать, что использую слово «целенаправленный» с некоторым колебанием. Это слово следует использовать осторожно и с известными оговорками. У душевнобольных мы сталкиваемся с последовательностями сновидений, а у невротиков – с последовательностями фантазий, которые возникают сами по себе без всякой видимой цели. Молодой человек с фантазией о самоубийстве, о котором я упоминал выше, продуцировал череду бесцельных фантазий, пока не научился принимать в них активное участие и сознательно в них вмешиваться. Только так может быть достигнута ориентация на цель. С одной стороны, бессознательное – это сугубо естественный непроизвольный процесс, а с другой – оно обладает той потенциальной направленностью, которая характерна для всех энергетических процессов. Когда сознательный разум принимает активное участие и переживает каждую стадию процесса или, по крайней мере, понимает его интуитивно, следующий образ всегда начинается на более высоком уровне, и развивается целенаправленность.

387 Посему непосредственная цель анализа бессознательного состоит в том, чтобы достичь состояния, в котором бессознательные содержания больше не остаются бессознательными и не выражают себя косвенно как явления анимуса и анимы; иными словами, состояния, в котором анимус и анима становятся функциями отношения к бессознательному. Пока они таковыми не являются, они представляют собой автономные комплексы, дестабилизирующие факторы, которые прорываются через сознательный контроль и действуют подобно настоящим «возмутителям спокойствия». Поскольку это хорошо известный факт, мой термин «комплекс» (в том смысле, в котором он употребляется здесь) стал общеупотребительным. Чем больше «комплексов» есть у мужчины, тем больше он одержим; составив портрет личности, которая выражает себя через его комплексы, мы будем вынуждены признать, что она больше всего похожа на истеричную женщину – то есть аниму! Но если такой мужчина осознает свои бессознательные содержания, которые проявляются сначала в фактических содержаниях его личного бессознательного, а затем в фантазиях коллективного бессознательного, он доберется до корней своих комплексов и таким образом избавится от своей одержимости. На этом феномен анимы прекращается.

388 Высшая сила, которая привела к одержимости – ибо то, от чего я не могу избавиться, должно быть в некотором смысле выше меня – должна, по логике вещей, исчезнуть вместе с анимой. В этом случае человек должен оказаться «свободным от комплексов». Больше не должно происходить ничего, что было бы не санкционировано эго, и когда эго чего-то хочет, ничто не должно вмешиваться в его планы. Таким образом, эго обретает неприступную позицию, стойкость сверхчеловека или величие совершенного мудреца. Обе фигуры – идеальные образы: Наполеон с одной стороны, Лао-цзы с другой. Обе согласуются с идеей «необычайного могущества» – термин, который Леманн использует для определения маны в своей знаменитой монографии[162]. Посему я называю такую личность просто мана-личностью. Она соответствует доминанте коллективного бессознательного, архетипу, который формировался в человеческой психике на основании именно такого рода опыта на протяжении неописуемо долгого времени. Первобытный человек не анализирует и не размышляет, почему другой имеет над ним превосходство. Если другой умнее и сильнее его, значит у него есть мана, он обладает большей силой; равным образом он может потерять эту силу – например, если кто-то переступил через него, когда он спал, или наступил на его тень.

389 Исторически мана-личность развивается в героя и богоподобное существо[163], чья земная форма – жрец. На то, как часто мана-личностью оказывается врач, может посетовать и аналитик. Но поскольку эго притягивает к себе силу, принадлежащую аниме, эго действительно становится мана-личностью. Это происходит регулярно. Я не наблюдал еще ни одного случая такого рода, где не имела бы места хотя бы временная идентификация с архетипом мана-личности. То, что это происходит, абсолютно естественно, ибо этого ожидает не только сам человек, но и все остальные. Едва ли кто-нибудь устоит перед соблазном немножко повосхищаться собой за то, что проник в суть вещей глубже, чем другие, тогда как другие питают такое сильное желание найти осязаемого героя или мудреца, лидера и отца, некий бесспорный авторитет, что с невероятной быстротой возводят храмы для маленьких оловянных божков и принимаются жечь ладан на алтарях. Это не просто прискорбная глупость идолопоклонников, неспособных на собственное мнение, но естественный психологический закон. Последний гласит: то, что было когда-то, всегда будет и впредь. И так будет, если только сознание не положит конец наивной конкретизации первообразов. Я не знаю, желательно ли, чтобы сознание изменяло вечные законы; я знаю только, что иногда оно их меняет, и что эта мера является жизненной необходимостью для некоторых людей – что, однако, не всегда мешает им занять отцовский трон и реализовать старое правило. В самом деле, трудно представить, как можно ускользнуть из-под суверенной власти первообразов.