Как только дверь лифта встала на место, кабина с ускорением рванула вверх. Причем так, как будто над ангаром было как минимум этажей пятьдесят.

«Ха! А ведь ускорение какое-то неправильное… — мысленно подумал он, почувствовав какую-то странность в ощущениях. — Опять тесты на сообразительность?»

— Что-то не так, сэр? — на этот раз голос аватарки раздался откуда-то из-под потолка.

— Угу: вы намудрили с настройкой гравикомпенсаторов, и иллюзия того, что мы поднимаемся, получилась с брачком!

— А что вам не понравилось в «Беркуте»? — пропустив ответ мимо ушей, спросила программа. — Ведь если вы действительно мечтаете о службе в подразделении «Демон», то должны были заинтересоваться кораблем, на котором, возможно, будете летать…

— Настоящий корабль я бы осмотрел. А тратить время на макет или голограмму как-то неохота… — усмехнулся Тигран. — Нет, для обывателя все сделано очень даже ничего. Но того, кто полетал, обязательно будет коробить от недочетов!

Лифт остановился, но дверь так и не открылась:

— А поподробнее о недочетах можно?

— Корпус закопчен уж слишком сильно. Да, в атмосфере Квидли довольно много всякой дряни, но она все-таки не факел над нефтяным месторождением. И не костер, на котором весь вечер жарили шашлыки… Далее, цвета побежалости[152], которые вы нарисовали на дюзах, вызывают смех: сплав, используемый для их отливки, не окисляется, соответственно, и пленки окислов на нем быть не может! А «свежие» потертости в местах касания упоров элеватора артсклада — вообще из области горячечного бреда: насколько я помню, допустимые погрешности при ориентации и доводке этих самых упоров не превышают одного микрона…

— Ноль целых девять десятых… — уточнила аватарка. Потом сделала небольшую паузу… за время которой лифт вздрогнул и опустился еще на один этаж: — Отличное знание матчасти, господин Вартанян! Честно говоря, не ожидала…

— Ожида-ла? — подчеркнув интонацией последний слог, переспросил Тигран.

— Да, сэр! — хихикнула она. — По результатам первичного тестирования вы показали очень высокий балл, поэтому теперь вами занимаюсь я, старший лейтенант медицинской службы Евангелина Увер! Прошу любить и жаловать!

Дверь зашипела, скользнула в сторону, и Вартанян-младший, разом охватив взглядом обстановку довольно уютного кабинета, склонил голову в приветствии: в одном из двух широченных кресел, стоящих друг напротив друга, полулежала довольно симпатичная девчушка лет двадцати двух… и улыбалась!

— Приятно познакомиться, мэм! Насколько я понимаю, вы — психолог?

— Правильно понимаете! Проходите, садитесь… чувствуйте себя, как дома… но, как говорили наши предки, не забывайте, что вы в гостях!

Новые коды допуска к архивам и системам контроля и наблюдения МБ и Министерства Образования, оставленные Блохиным, позволяли получать информацию практически откуда угодно. Поэтому к двум часам ночи Сеппо смог собрать достаточно материала, чтобы иметь возможность проанализировать распорядок дня своей сестры.

Увы, уже после просмотра первых роликов у него испортилось настроение: его Эльдрид, которую всю жизнь называли Мисс Очарованием, превратилась в бесстрастное и почти бесполое создание, больше напоминающее кусок льда.

Выбегая из дому в шесть пятнадцать утра, Эльдрид натягивала на себя нечто невообразимое, напрочь скрывающее ее фигуру. И пробегала свои «обязательные» пять километров в темпе профессионального бегуна. При этом выбранный ею маршрут пролегал по наименее людным дорожкам городского парка, а выражение лица отпугивало даже самых неразборчивых мужчин.

Домой она, конечно же, возвращалась одна. И сразу же отправлялась в тренажерный зал.

Конечно же, картинки того, что происходит в ее доме, полицейские сканеры не давали. Но силуэт, мелькающий в окнах в одно и то же время, не оставлял простора для фантазии: после сорока пяти минут, проведенных на тренажерах, следовали контрастный душ, завтрак, косметические процедуры и одевание.

Ровно в девять сорок Эльдрид усаживалась в свой «Rainbow», включала автопилот и выходила в Сеть, чтобы посмотреть последние новости. Предпочтение отдавалось светской хронике, анонсам развлекательных голофильмов и почему-то новым роликам о буднях подразделения «Демон». Правда, последние сестра только скачивала. А смотрела скорее всего вечером. Или во второй половине дня, во время косметических процедур.

Рабочий канал комма, как и прежде, активировался в девять пятьдесят пять, когда флаер касался посадочного квадрата Нью-Остинского колледжа экономики и права: пятнадцать минут в Галанете по дороге на работу Эльдрид называла «ритуалом приобщения к общественной жизни». И страшно не любила, когда его прерывали звонки от коллег или родителей ее учеников.

В десять утра, переступив порог своего кабинета, Эльдрид заставляла себя оттаять. И превращалась в подобие человека. Аж на семь часов!

Все время, пока шли уроки, она улыбалась. Видимо, объяснения нового материала, проверка домашних заданий, попытки разобраться в причинах междоусобиц и ссор и т. д. отвлекали ее от мыслей о прошлом.

Правда, эти улыбки были лишь жалкой тенью тех, которые жили в памяти Сеппо.

То же самое ощущали и ее ученики. Видимо, поэтому начали называть ее «мисс Флинт[153]».

В пять десять лицо сестры снова превращалось в бесстрастную маску. А ее «Rainbow» поднимался в воздух и отправлялся в QRA-medical, где Эльдрид, по своему обыкновению, «наводила красоту».

Судя по суммам, переводимым с ее комма на счет клиники, сестра перестала задуряться поддержанием молодости и красоты и стала отдавать предпочтение тем процедурам, во время которых пациента погружали в стазис или медитативный транс. То есть пыталась убить время.

…Второй, и последний, всплеск «человечности» начинался в семь вечера и продолжался два часа. Это время Эльдрид проводила в каком-нибудь кафе в компании одной из старых подруг.

Говорила мало. В основном слушала. Пила что-нибудь безалкогольное. Впрочем, судя по некоторым оговоркам ее собеседниц, это было достижением, ибо еще полтора месяца назад она выбиралась из дому только на работу.

Мужчин Эльдрид игнорировала напрочь: как и во время утренней пробежки, желающие познакомиться во время «посиделок» в ресторане всегда уходили несолоно хлебавши. Те, кто понаглее, удостаивались ледяного взгляда, личности, проявившие к ней толику уважения и такта, — бесстрастного «я не знакомлюсь», а те, кто пытался начать отношения через Сеть, без разговоров отправлялись в «игнор».