– Ну-ка, раздевайся! Побыстрее! Башмаки сюда, плащ сюда… Опять на плащ пятно посадил! И как ты умудряешься это делать?.. Проходи, садись. Я тут тебе блинчики на маслице испекла, какие ты любишь! Вот сметанка, вот сливки…

Любила она, иногда пожурив за что-нибудь, усадить его за стол, пристроиться напротив и, подперев голову рукой, наблюдать, как он ест. Она в эти мгновения, кажется, жила только им одним, впитывала в себя каждый его жест, каждое движение. А ему, жившему десятки лет без тепла и ласки, радость заливала грудь от ее взгляда, ее участия, и становилось так легко, будто сбрасывал он тяжелый груз, освобождался от чего-то давящего. Все заботы уходили куда-то вдаль, на душе становилось светло и приятно. Кажется, никогда он не был так счастлив, как в эти годы новгородской жизни.

Рюрик вызвал к себе купца Сваруна. Впервые разглядел его. Перед ним сидел маленький худенький старичок с испитым лицом и проницательным, леденящим взглядом сереньких глаз, от которых холодок пробегал по спине. Именно этот невзрачный человек сумел сплести тайную паутину заговора и обеспечить ему, Рюрику, престол в Новгороде. Спросил озабоченно:

– Вадим все-таки ушел?

– А черт ему не брат! Силища такая, что раскидал твоих викингов, как котят, и скрылся.

– Куда ушел, неизвестно?

– Леса вокруг необозримые! В них и исчез, как в воду канул.

– Надо найти и взять.

– Легко сказать – найти! Пока сам не вынырнет где-нибудь, не сыскать.

– Когда сам возникнет, будет поздно. Он такое может натворить, что земля под нами заколеблется. Сколько у него сторонников в городе, не забыл?

– Как можно!

– Тут выход один: надо любыми путями опередить его.

– Но вот как?

– А ты думай.

Рюрик помолчал, продолжал:

– Вот что я решил. Назначу-ка тебя руководителем моей безопасности. Выделю из казны средства. А ты подбери помощников, раскинь сеть тайных сыщиков. Будь в курсе дела, о чем говорят в народе, что замышляют наши недруги. У любой власти всегда есть враги. Явные и скрытые. Надо постепенно и осторожно их выявлять и уничтожать. Иначе не удержаться.

– Что верно, то верно.

– Может, что-нибудь и вынюхаешь. Авось кто-то и проболтается нечаянно, в какую норку забился бывший посадник?

Сварун после этого разговора мучительно раздумывал над тем, какие дорожки отыскать к этому самому Вадиму, чтобы схватить и обезвредить.

Сейчас конец лета, он скитается по лесам, добывает пищу для своих воинов охотой и прочим лесным промыслом. Он и зимой там выживет. Но из Новгорода бежал второпях, наверняка скоро почувствует нехватку в оружии и одежде. Значит, скоро попытается связаться со своими сторонниками в городе – боярами и купцами, попросит привезти ему недостающее. На кого он сможет положиться? Всех их знает Сварун: бояре Велигор и Боеслав, купцы Волобуй, Валамир, Астар. Как перехватить посланца из леса? Установить за каждым круглосуточное наблюдение? Сколько людей взять, как спрятать возле домов, чтобы их не заметили? Да и каким образом среди десятков людей, которые по разным делам приходят к этим людям ежедневно, выделить и узнать человека от Вадима?..

Нет, такая затея пустая, она ничего даст. Надо придумать что-то другое. Найти к этим людям подход, подослать своего человека? Но кого? Новгородцы знают друг друга, известны и близкие Сваруну люди. Притом все торговые связи идут по родственным линиям, и тут всякие подтасовки и подставки бесполезны, человека Сваруна сразу раскроют…

Стоп! Надо искать нужного человека в окружении этих бояр и купцов. Может, кто-то, каким-то образом, по какой-либо причине сможет быть полезен ему… И тут Сваруна как озарило: имеется у него на крючке ростовщик Чурила, родственник боярина Боеслава. Полтора года назад приходил к нему, Сваруну, этот Чурила и слезно просил выручить, дать взаймы пятьдесят гривен, спасти от разорения. Удивился тогда Сварун, что не к родне пошел ростовщик, а к нему заявился, спросил:

– А что, Боеслав вконец обнищал? Что-то я об этом не слышал.

– Поссорился я с ним. Одна надежда на тебя. Помоги по старой дружбе. Я ведь когда-то тебя выручал…

Было такое. Пособил однажды ему этот простоватый и мягкий характером человек, не к своей выгоде, а просто по велению доброй души своей. Не забыл этого Сварун и тоже поддержал Чурилу. И когда срок уплаты долга давно прошел, не стал требовать возврата. Но теперь сами обстоятельства требовали серьезного разговора с этим самым Чурилой.

Сварун не стал откладывать встречу с должником в долгий ящик и сам направился в его дом. Дом у Чурилы был справный: на кирпичной подошве, с окнами, закрытыми не бычьими пузырями, как у большинства жителей города, а разноцветными стеклами, с высоким крыльцом и деревянной крышей.

В просторном помещении его встретила орава детишек. За длинным столом орава заканчивала обедать. Самого дома не было.

– Он у соседей, – кланяясь, говорила опрятно одетая хозяйка, подолом отирая скамейку. – Садись, господин, обожди малость. Скоренько сбегаю, позову супруга.

И – детишкам:

– Кыш на улицу!

Те быстро выкатились в дверь.

Чурила явился скоро. Невысокий, кругленький, с женским задом и узкими плечами. Он улыбнулся широким лицом и проговорил радостно:

– Как я рад видеть своего благодетеля у себя в доме! Сейчас жена поставит угощение. Чем богаты, тем и рады!

– Садись, Чурила, разговор есть, – сурово прервал его Сварун. – Ты о долге-то своем помнишь?

– Как же, как же! – закивал головой тот. – Разве можно забыть!

– Полгода прошло, как должен отдать. Почему не несешь?

– Большую прибыль жду от купцов, что торгуют с Византией. Ссудил я им большую сумму, резу хорошую получу. Как появятся, так сразу отдам!

– Не знаю, не знаю. Мне сейчас деньги нужны. Так что вынь да и положь!

– Батюшка милосердный, отец родной, подожди немного! Вот-вот заявятся купцы, со дня на день жду. Чего-то задержались в дороге. Да ведь пути-дороги длинные, и по морю плыть, и по рекам, и по суше добираться. Сам понимаешь, где-то застряли, задержались. Уж подожди чуть-чуть!

– Не могу. Совсем не могу ждать. Нож к горлу приставили иноземцы, требуют больших денег. Тебя пожалеть, самому пропасть. Так что доставай где угодно, а долг верни! Возвертай!

Чурила упал на колени, стал хватать теплыми, мягкими ладонями костлявые ноги купца, говорил сквозь слезы:

– Да нечем отдавать-то! Ничего у меня не осталось! Сам пока с хлеба на воду перебиваюсь! Жду большой прибыли, ради этого и терплю лишения! Как прибудут купцы, с тобой рассчитаюсь, другим отдам и заживу сам славно. Ну погоди немного, отец родной, совсем-совсем чуточку! Прошу тебя, умоляю!