– Да нет, все замечательно. Но вот что я хочу сказать: все-таки не дело князю новгородскому разъезжать по селам и весям и заниматься сбором дани. Родилась у меня мысль назначить к тебе наместников, которые бы собирали у населения положенное и отправляли в город, а также помогали тебе управлять твоими владениями.

– Это что же, князь, ты не доверяешь, что ли, мне? Разве я плохо тебе служу, что ты хочешь приставить ко мне своих соглядатаев, которые будут следить за каждым моим шагом? – с обидой стал говорить Корш. – Нет, тут уж одно из двух: или я управляю племенем мерянским, как мой отец и дед, или снимай меня с престола и передавай всю власть своим наместникам!

– Да нет, ты меня не так понял, – продолжал убеждать его Рюрик, но его слова будто вязли в каком-то бездонном болоте и не находили отклика в душе Корша, тот стоял на своем: никаких наместников князя он не примет, пусть останется так, как было – полюдье…

Однако другое соображение Корш неожиданно поддержал. Войско раньше собирали старейшины родов по зову князя. Поднимали в военные походы неподготовленных, необученных селян, и в битвах поэтому было много потерь. А Рюрик предложил все население края разделить на уезды, в которых проживало бы по сто и тысяче воинов, а во главе этих уездов поставить сотских и тысяцких, которые бы постоянно занимались обучением военному делу воинов и отвечали за боеготовность своих подразделений.

– Верно! – воскликнул Корш с воодушевлением. – Тогда можно будет потребовать с кого-то! А то что получается: станешь журить старейшину рода, что воины у него оружия толком держать не умеют, а они в ответ говорят одно и то же: сколько у меня дел разных! Руки до военного дела не доходят!

Пока шел сбор полюдья, Корш созвал из разных мест нужных людей. Рюрик назначил их сотскими и десятскими, им было положено определенное содержание за службу и строго наказано, что через год будет устроен смотр их отрядов в Ростове, а коли кто приведет необученных воинов, то будет строго наказан.

Из Ростова Рюрик отправился в Белоозеро, стольный город племени весь. Далеко за городом его встретили князь Унжа и Синеус. Обнимая брата, Рюрик поразился переменам, наступившим в нем: он сильно похудел и был настолько слаб, что едва сидел на коне.

– Брат, забери меня отсюда, – сразу запросился он, едва они остались наедине. – Невмоготу мне. Как приехал в Белоозеро, начали одолевать болезни. Не успеваю справиться с одной, как наваливается другая. Чувствую, умру я здесь, не живши века.

Синеус никогда не отличался здоровьем, был худым и тщедушным, а сейчас просто непонятно было, в чем душа держится.

– Расскажи, как у тебя сложились отношения с князем? – спросил Рюрик, чтобы как-то отвлечься от неприятного разговора.

– Плохие отношения, – отвечал Синеус слабым голосом. Он машинально разглаживал восковыми пальцами худенькие колени и жалко улыбался. – Возненавидел меня Унжа с самого начала. Кормежка вроде неплохая, но ни к каким делам не подпускает, от общения со своими людьми всячески оберегает. Живу один, как былинка в поле. Увези меня, брат, очень прошу. Погибну я здесь, как пить дать погибну.

– Хорошо, хорошо. Собирайся потихоньку, вместе со мной отправишься.

– И знаешь еще что, – Синеус приблизился и стал горячо шептать в ухо Рюрика, – мне один хороший человек по большому секрету сообщил чрезвычайно важную весть, будто Унжа похвалялся в узком кругу своих единомышленников, что вконец изведет меня, а моя хворость не что иное, как отравление…

– Что ты, что ты, брат! – испугался Рюрик. – Неужели правду ты мне сказал? Тогда назови мне этого человека… Я допрошу его хорошенько, тогда этого князя Унжу отправлю под суд, и ему не поздоровится…

– Ни в коем случае!.. Он здесь такую власть большую имеет, что и тебе до него не добраться! Нет, не затевай против него ничего, а позволь только мне уехать с тобой.

– Конечно, конечно. А пока будешь жить со мной, в одной комнате. Тебя будет охранять моя охрана.

Пир, устроенный Унжей в его честь, был не в радость Рюрику. Тяжелое предчувствие сдавило грудь. Зачем он послал сюда кроткого, болезненного брата, в эту лесную глушь со своими дикими законами? Оставить надо было его возле себя, пусть помогал бы в мелких делах, сколько их одолевает его со всех сторон. Нет, власть проклятая, все ее мало, все хочется раздвинуть пределы своего могущества шире и шире, подмять, придавить всех и вся, не считаясь ни с кем и ни с чем… И этот вождь племени весь хитрый, изворотливый, с плутовским взглядом светло-синих глаз, мелькает перед глазами, стараясь угодить ему, своему властителю… Разве можно было верить ему?

Через неделю пребывания в земле племени весь, когда заканчивался сбор дани и уже собирались в дорогу, проснулся Рюрик от какого-то толчка в сердце. Он некоторое время лежал, пытаясь сообразить, что произошло. Посмотрел в сторону кровати брата, и холодок пробежал по его телу. Синеус лежал лицом вверх, нос его странно заострился, и весь он стал похож на восковую фигуру. Еще боясь поверить догадке, Рюрик медленно встал с постели и подошел к нему, взял его руку. Она была холодной и безжизненной. И тут слезы стали душить Рюрика. Он опустился на колени и, целуя ледяную ладонь брата, завыл:

– Прости меня, братишка родненький, прости меня. Это я тебя загубил…

Синеуса похоронили через три дня. Наблюдая, как его опускали в могилу, Рюрик думал о том, что вместе с братом он хоронит и свое намерение поставить во всех землях своих наместников. Видно, не удастся ему осуществить задуманное, не удастся скрепить государство в единое целое, как это произошло во Франкском государстве. Видно, должно пройти какое-то время, чтобы созрели условия и можно было потеснить власть племенных вождей[12].

В Ладоге Рюрик получил неожиданное известие: один из его обозов был захвачен и разграблен Вадимом. Это сообщили возчики, которых посадник отпустил с миром. Объявился-таки разбойник на большой дороге…

Вернувшись в Новгород, Рюрик послал на реку Волхов крупный отряд воинов под командованием Олега. Олег был зол на Вадима. Тому удалось дважды досадить ему первый раз он разбил его войска под Ладогой, а второй – сумел ускользнуть из-под носа. Но в третий раз ему не удастся обвести его вокруг пальца. Он сожмет бандитов в такое кольцо, из которого не позволит выскользнуть никому!

Прибыв в Ладогу, Олег, не медля ни одного дня, направил отряды в селения с таким расчетом, чтобы перекрыть людям Вадима все пути к бегству. А затем начал одновременное наступление, настойчиво приближаясь к логову лесных воинов. Сам ехал в передовых рядах, надеясь сразиться с самим посадником.

Вот сквозь деревья завиднелись землянки, издали похожие на небольшие заснеженные холмики; выдавали их только трубы, из которых поднимались к небу еле приметные дымки.

Олег дал команду, и конники ворвались в лагерь. Застигнутые врасплох, лесные воины пытались вскочить на коней, где-то вступили в сражение, но сопротивление было неорганизованное и беспорядочное, скоро все они были вырублены. Олег скакал из стороны в сторону, в запале задавал один и тот же вопрос: