Она подняла вверх руки, дав ему возможность ощупать себя.Проходящие мимо пассажиры с недоумением косились в их сторону и спешили отойтиподальше.

– Пойдемте, – наконец разрешил он.

Они снова вошли в вагон. Оперативник зашел в купе, и черезнекоторое время вышел Веселков.

– Вы ко мне?

– Если вы Геннадий Петрович Веселков.

– Я вас слушаю…

Но теперь разговаривать, стоя в узком коридоре, сталонеудобно. В вагон входили все новые и новые пассажиры, и Настя с Веселковымвсем мешали. Пришлось снова выходить на перрон. Проводница глянула на них сявным подозрением. Сначала вошла, потом с одним вышла, тот ее обыскал, теперь сдругим на перрон пошла… Черт знает что!

– Татьяна Григорьевна Образцова просила меня передать вамвот этот конверт. Завтра она его заберет.

– Что в конверте?

– Это имеет значение? – удивилась Настя. – Видноже, что не бомба.

– Я должен знать. Вскройте, пожалуйста.

«Все правильно, – подумала Настя. – Молодец,лейтенант Веселков. Хорошо тебя выучили. Никогда не бери никаких конвертов унезнакомых людей, если не знаешь, что внутри. Одна из сыщицких заповедей».

Она вскрыла конверт и вытащила фотографию неизвестногомужчины.

– Только вот это. Больше ничего.

– Татьяна Григорьевна знает, что с этим делать?

– Да.

– На словах ничего передавать не надо?

– Нет. Только мое огромное спасибо.

Он шагнул к окну соседнего вагона, чтобы взглянуть нафотографию при свете. Проводница шестого вагона, симпатичная толстушка, доэтого о чем-то шептавшаяся с проводницей из седьмого, недовольно покосилась наних, потом вдруг ойкнула и схватила Веселкова за локоть.

– Это кто это у вас на карточке?

Веселков бросил на Настю быстрый взгляд и отдернул руку.

– А в чем дело?

– Мне показалось, он у меня ехал недавно. Представительныйтакой мужчина, вежливый. Можно посмотреть?

Настя слегка кивнула, и Веселков протянул снимок женщине.

– Батюшки! – всплеснула она руками, вглядевшись визображенное на фотографии лицо. – Да он неживой!

– Неживой, – подтвердила Настя. – Ну как, узналивы его? Он у вас ехал, или просто похожий кто-то?

– Он. Их двое было. С ним еще такой симпатичный армянин был.Вдвоем и ехали, в двухместном купе. У меня же «СВ», спальный вагон.

Настя запаниковала. До отхода поезда оставалось всегонесколько минут, сейчас эта женщина уедет, эта бесценная свидетельница уплыветпрямо из рук, и теперь придется ждать, когда она снова окажется в Москве.«Красная стрела» – поезд не московский, а питерский, проводник делает ездку изПетербурга в Москву и обратно, потом отдыхает. Если бы было наоборот, этопухленькая проводница уже послезавтра утром была бы в Москве, а так…

За оставшиеся несколько минут Настя сделала невозможное,вытащив из оторопевшей проводницы массу информации, и заручилась ее твердымобещанием позвонить, как только та окажется снова в Москве. Поезд тронулся,проводница стояла в тамбуре и захлебываясь продолжала рассказывать озапомнившихся ей пассажирах, а Настя сначала быстро шла, потом уже бежаларядом, боясь пропустить хоть слово. Она и не подозревала, что может так быстробегать.

– Позвоните! – крикнула она вслед, когда перронкончился и бежать рядом с вагоном больше было нельзя. – Обязательнопозвоните! Это очень важно!

– Позвоню… – донеслось до нее из удаляющегося вагона.

Настя с трудом восстановила дыхание и поплелась обратно.Сердце колотилось где-то в горле, во рту пересохло, ноги подгибались. Она шлапо перрону и счастливо улыбалась. Похоже, что-то начинает склеиваться.

* * *

Текучку обычно не любят, на нее жалуются, говорят, что оназасасывает, не дает нормально работать, заставляет заниматься скучнымимелочами, вместо того, чтобы делать нужные и важные дела. Но Настя Каменскаязнала, что у текучки есть одно замечательное свойство: она помогала легкопереносить напряженное ожидание. Если бы не множество мелких, а также не оченьмелких дел, она бы, наверное, умерла от напряжения, ожидая результатов изПетербурга.

– Стасов, – предупредила она Владислава, – я неуйду с работы, пока ты мне не позвонишь. До ночи буду ждать, если нужно.

– А дома ты ждать не можешь? – съехидничал Стасов.

– Не могу. На работе легче, дела всякие отвлекают.

Дел было действительно много, потому что на каждомоперативнике висело по нескольку убийств одновременно, и в каждом деле у Настибыл свой кусочек, который она должна была отработать. Один отпечаток спосмертной фотографии неизвестного мужчины она дала Мише Доценко, чтобыпоказывать его участникам «нефтяной» презентации, и тоже с нетерпением ждала, авдруг кто-нибудь что-нибудь вспомнит. Дисциплинированный Михаил звонил ейкаждые два часа, но сообщения его были неутешительными. Этого мужчину никто изопрошенных не видел. Правда, опрошены были пока еще далеко не все.

Стасов позвонил в начале одиннадцатого.

– Настасья Павловна, раскрой секрет, – весело закричалон в трубку, – как тебе удается по таким вялым приметам безошибочнонаходить людей? Да еще в такие сроки.

– Убийце скажи спасибо, не мне. А что, Влад? Неужелиполучилось?

– А как же. У тебя, Настюха, всегда все получается. ЖенаМхитарова опознала его с первого взгляда. Даже не сомневалась ни секунды.Выбрала его из восьми предъявленных для опознания снимков. Моя Танюшка шлеттебе привет и поздравления. А Веселков ей сказал, что ты превосходнаяспортсменка. Он в окно видел, как ты наперегонки с поездом бежала. Ты произвелана несчастного ребенка неизгладимое впечатление. Танюшка после его восторженныхрассказов думает, что ты эдакая милицейская суперменша, и страшно комплексует.

– Ты ей объясни, что я трех метров не могу пробежать из-заодышки. А за поездом бежала исключительно от ужаса: такой свидетель нашелся – ипрямо на глазах исчезает. Тут и черепаха рысью побежит. Так что пусть твоякрасавица не комплексует. И потом, она следователь, ей вообще эти глупости ненужны. Честно признаться, они и мне не нужны. Десять лет в розыске работаю, абегала вчера в первый раз. До этого как-то сидя справлялась.

– Ладно, я понял, что ты терпеливая и малоподвижная. У менятакое ощущение, что придется сегодня опять везти тебя домой. Время-то –половина одиннадцатого. Поздновато для одинокой женщины. А я чувствую себявиноватым, ты же из-за меня домой не уходила, звонка ждала. Ты прости, Настюша,я правда не мог раньше позвонить.

– Ничего, – великодушно сказала она. – Отвезешьдомой – прощу.