попрётся собирать деньги у тех, кто убьёт тебя и не заметит?) платит сто двадцать тысяч. Сдаётся мне, тут Цербер свою когтистую руку приложил и значительно сбавил цену. Он за один товар больше миллиона импер получает! А что насчёт Муали? Пусть это и мир второй ступени, амуи буквально на все изделия мастера. Так что платили они около семьсот тысяч импер, из–за чего вынуждены были перекапывать свою землю ради добычи камней и рубить деревья ради создания одежды. Теперь, когда Ориас освободил их от этого, амуи вздохнули с облегчением. Всё же они сами часть природы.

Так что первое время Ориас был не очень доволен таким раскладом, а когда вдруг Орик заявил о том, чтобы так же перестать платить налог, он, мягко говоря, разозлился. И приказал мне связаться с Матерью Орика и уговорить её передумать. Понятное дело, что я сказала, что тут от меня мало что зависит, а намёк на то, что мне легче было бы отправиться на Орик и самой всё разрулить, не был встречен овациями и аплодисментами. Скорее обещаниями добить и саму Ти'сш'У и поставить Орик на своё законное место. В общем, Ориас негодовал так, что я даже успела позлорадствовать. Не в открытую, конечно, иначе это вообще плохо бы закончилось. Но теперь я корректировала санкции, которые Ориас решил ввести против Орика. Ну как, корректировала… переписывала их практически под чистую. Ещё потом спасибо скажет. В конечном итоге для его же блага стараюсь!

– А что насчёт сигнализаций? – поинтересовалась я, кивая на голограмму. – Разве на Гронде их нет?

– Ты думаешь, кто–то проверяет их целостность? – насмешливо поинтересовался Цербер, склонив голову. – У них давно не было бунтов – у заключённых просто нет на это сил. Так что сигнализация там на уровне банок, которые если и заденешь, то тебя всё равно никто не услышит.

– Утешил, – фыркнула я.

– Ты должна не сигнализации бояться, а червей. Они сожрут и не заметят.

– Встречал?

– Как–то продавал одного, – с неохотой признался Цербер. – Мороки много, и жрёт что попало. Его только металл и удерживает – остальное грызёт.

Энтузиазма у меня прям поубавилось. Не скажу, что я перестала хотеть спасать Дамеса, но в случае провала я составляю ему компанию на Гронде. И это ещё если Ориас меня «пощадит».

– И какова вероятность встретить этого червя?

– Больше, чем уйти оттуда живыми.

– Прекрасно, если уж не окажусь под завалом, так попаду в пасть червя.

– А я и не говорил, что это будет просто, – сухо заметил Цербер, допив вино. – Либо ты решаешься, либо жди, когда придёт весточка о смерти Дамеса.

Я стиснула кулаки, сдерживаясь от секундного порыва назвать Цербера тем, кем он, по сути, и является. Поверьте, в моём запасе очень много ругательных слов на тридцати языках. Правда, в его словаре наверняка больше – за столько то лет много чего узнал.

– И ты ещё спрашиваешь, почему я тебя убить хотела? – сухо поинтересовалась я. – Ты хоть раз думал прежде всего не о себе, а о других?

– А должен был? Это призвание молодых – верить, что они способны на всё и помогать всем. Я уже давно оставил эту стадию позади, поняв – думать нужно прежде всего о себе, иначе никто тебя не спасёт. Только ты сам.

Правдивые слова Цербера достигли сердца, заставив поморщиться. Не люблю, когда этот аферист остаётся прав. Сразу чувствуешь себя ребёнком, который даже не знает, что творится в мире. Обидно, знаете ли, хотя и правдиво.

– Предлагаешь забить на всё и на всех и свалить куда подальше? – хмуро поинтересовалась я.

– Прекрасный вариант, – одобрил Цербер, – но это называется «бегством». Не очень его люблю, особенно когда те, от кого ты бежишь, рассчитывают на долгую жизнь.

– Ну да, я пыталась, – скрестила на груди руки я, многозначительно взглянув на главу Мародёров. – Не особо вышло, особенно учитывая, что меня Ориас так и вовсе чипировал. Найдёт где угодно, хоть из–под земли достанет.

Словно в подтверждении моих слов браслет завибрировал – пришёл приказ явиться к Императору, и чем быстрее, тем лучше.

– Вспомнишь дьявола, вот и он, – пробормотала я.

Поднявшись с дивана и выйдя из кабинета Цербера под его насмешливый взгляд, я направилась к Ориасу, уже придавая лицу безразличное выражение и готовясь к худшему. По крайне мере, ничего хорошего за эти трилуны он мне ни сказал. Да и наши отношения стали, мягко говоря, напряжёнными. Рядом с ним я старалась практически ничего не выражать и помалкивать в тряпочку, не давая ему повода забавляться со мной. Пускай думает, что наконец–то сделал из меня солдата – сам же и поплатится.

Двери бывшего кабинета Дамеса раскрылись, и я молча вошла внутрь, расправив плечи и вскинув голову. Каждый раз при встрече с новым Императором я ощущала склизкий страх и пренебрежение. Даже когда Ориас переспал чуть ли не с половиной женщин Вселенной, я не испытывала такого чувства. Оно появилось уже после того, как он силой захватил престол и использовал меня. Вряд ли когда–нибудь это чувство пропадёт, только если звёзды вдруг погаснут.

Однако меня ожидал «сюрприз» – Император в кабинете был не один. У его стола, лишённый всяких эмоций, стоял Совик. Да–да, ещё один парламентёр–врас с нарушенной пигментацией: волосы у него были чёрно–белые, как и хвост, а сам он был в непривычной чёрно–изумрудной форме. Заслышав шаги, Совик обернулся, и его взгляд от равнодушного тут же стал презрительным и полным ненависти. От неожиданности я даже остановилась, ощутив комок в горле от невысказанных слов, которые бы озвучила, не будь тут Ориаса.

– Проходи, – скорее приказал, чем предложил Император, сидя за столом своего брата.

Сглотнув, я повиновалась, стараясь не смотреть на Совика, который готов был убить меня прямо сейчас. И я его прекрасно понимала – как ещё можно реагировать на того, кто казался тебе другом, а после жестоко разрушил мир и всё, что ты о нём знал?

Не подаваясь эмоциям, я встала напротив Императора.

– Чем обязана? – с холодком поинтересовалась я.

При каждой новой встрече смотреть в глаза Ориаса было легче, чем в самом начале, да и желание их выцарапать пропадало, однако не уходило насовсем. За эти недели я уже научилась контролировать себя, не так хорошо, как хотелось бы, но прогресс был.

Изумрудные