class="a">[601], чрезвычайно близких к группе на турьем роге. Аналогичная подвеска есть в Гнездове[602].

Наиболее поздней вещью с изображением таких драконов и пальметки является браслет Тверского клада XII–XIII вв. Характер пальметки не имеет ничего общего со скандинавским орнаментом и указывает на юго-восток, на иранские области.

По сторонам драконов симметрично расположены два орла, а под ногами у правого орла затерялись в завитках орнамента две маленькие собаки, стоящие особняком и не вплетенные в общее тератологическое кружево. Вправо от разделительной пальметки двух первых чудовищ помещены волк и петух.

Последнее изображение, не имеющее себе аналогий ни в иранских, ни в других восточных древностях, отражает какие-то местные русские орнаментальные мотивы. Известно, какое место занимает петух в русском народном творчестве, фольклоре и мифологии. То же самое можно сказать и о волке. Центральное место в орнаментике оправы отведено композиции из двух человеческих фигур и орла[603]. Эта композиция приходится как раз на противоположном от разделительной пальметки конце оправы; она обращена к лицу пьющего из кубка и таким образом является центральной и основной.

Внимание исследователей давно привлекали две маленькие фигурки людей, затерявшиеся среди огромных чудовищ, цветов и трав, покрывающих поле серебряной оправы; их считали то охотниками, то детьми, заблудившимися в лесу. Самоквасов называет левую фигуру мальчиком, а правую девочкой. Обе фигуры обращены вправо, в сторону орла, склонившего голову.

Левая фигура изображает человека в какой-то малопонятной одежде, вроде длинной рубахи, босого, без шапки. Его левая рука протянута вперед и как бы что-то ловит; в правой руке — большой лук сложной системы и с ясно обозначенным способом прикрепления тетивы. Около охотника, за его спиной, в воздухе две целых стрелы и одна разломленная пополам. Одна стрела ромбовидная, другая — двурогий «срезень», предназначенный для стрельбы по птицам; оба типа стрел хорошо известны по русским древностям X в. и найдены в той же Черной Могиле.

Правая фигура — в длинных штанах, с колчаном у пояса, держит лук в левой руке; правая рука у него согнута таким образом, как будто охотник только что спустил тетиву. Эта фигура отличается разделкой волос и длинными косами, спускающимися от правого виска к бедру. Можно даже разглядеть нечто вроде двух височных колец в том месте, где прическа переходит в косу.

Орел изображен непропорционально большим; голова его склонена вправо, крылья распростерты. Держит ли он что-либо в когтях сказать трудно, так как нижняя часть изображения обломана. При общем взгляде на всю композиционную группу из двух охотников и орла создается следующее впечатление: охотники стреляют в хищную птицу, но ни в птице, ни около нее стрел нет; стрелы как бы возвращаются обратно к охотникам и изображены за их спинами, летящими в беспорядке, оперением вперед и частично поломанными. Протянутая рука левого охотника может быть ловит эти возвращающиеся стрелы. Все это напоминает сюжет русской сказки о царевне-лебеди, о юноше, убивающем хищную птицу и освобождающем девушку от чар. Мотив возвращающихся стрел, отскакивающих от колдуна-орла, также хорошо известен русскому фольклору. Очень близкой фольклорной параллелью является былина об Иване Годиновиче, где действуют мужчина, женщина, птица и заколдованные стрелы. Место действия — Чернигов.

Разобрав содержание композиции, обращаюсь к тем восточным вещам, которые натолкнули черниговского мастера на подобное изображение. В 1937 г. К.В. Тревер было опубликовано найденное в Приуралье блюдо постсасанидского стиля, датируемое IX в.[604] В центре вычеканено крупное изображение орла с распростертыми крыльями. В когтях орел держит женщину, подносящую ему вазу с фруктами.

Ниже изображены две маленькие фигурки полуголых босых людей без шапок: левый изображен стреляющим в орла из лука, правый — с топором на плече. В отличие от турьего рога с его постепенно повествовательной композицией, вызванной цилиндрической формой оправы, здесь вся композиция подчинена круговой форме блюда. С поправкой на различие в форме, мы должны признать чрезвычайно большую близость между двумя группами изображений. И там и здесь видную роль играет большой орел с распростертыми крыльями и с головой, склоненной на бок, и там и здесь две маленьких фигурки охотников с луком, стреляющих в орла. В черниговской группе отсутствует женщина, но детали ее убранства перенесены русским мастером на одну из стреляющих фигурок: коса, убранная наверху двумя височными кольцами, полностью соответствует прическе женщины на иранском блюде. Голова женщины повернута вправо и на виске у нее видны круглые височные кольца, ниже которых спускается коса.

Сходство обеих групп увеличивается наличием на иранском блюде двух маленьких собак, затерянных среди растительных орнаментальных завитков на внешнем круге блюда. Среди большого количества клейм с цветами и птицами там имеются только два клейма с собаками, обращенными мордами в разные стороны. Такие же две собачки, оторванные от центральной композиции и так же поставленные мордами врозь, имеются и среди орнаментальных завитков черниговского рога.

Из сказанного вытекает один вывод: черниговский ювелир X в., несомненно, держал в руках и внимательно разглядывал иранское блюдо, до мелочей сходное с экземпляром IX в., найденным в Приуралье близ Чердыни в 1936 г. Но русский златокузнец не копировал привозное изделие и не подражал ему — он черпал из него отдельные образы и из них сплетал свой узор, со своим, совершенно новым смыслом.

Если, по толкованию К.В. Тревер, на блюде изображен сюжет из ирано-индийской мифологии (близнецы Ашвины или стрелок Кршани, стреляющих в орла и Иштарь), то на черниговском роге мы видим совершенно самостоятельный сюжет, лишь навеянный рисунком (но не содержанием) композиции на иранском блюде.

Русский мастер изъял женщину из когтей орла и перенес ее атрибуты на второго близнеца, благодаря чему получилась совершенно иная пара фигур с другим значением. Не два близнеца, а юноша и девушка оказались у черниговского чеканщика противниками орла; сохранена была только внешняя двойственность фигур. Орел получил у него магическую силу — стрелы, направленные в него, возвращались обратно. Если идти по пути сближения с русскими сказочными сюжетами, то следует отметить момент переодевания: мужская фигура в длинной женской рубахе, а фигура с косой и кольцами — в штанах. Следует вспомнить, что встреча юноши с лебедью и хищной птицей часто бывает сопряжена с купаньем героя в озере или реке. Изображения на турьем роге очень близки по сюжету к былине об Иване Годиновиче, действие которой связано с Черниговом.

Итак, перед глазами черниговского ювелира эпохи Игоря или Святослава было серебряное блюдо иранской работы, направившее его мысль на изображение какой-то сказки, в которой есть и орел, и переодетый юноша, и девушка с височными кольцами (известными нам по курганам), и возвращающиеся, стрелы. Возможно, что волк