— Отпусти его, Сиэри! Беги, Эйдан, беги прочь из Салафры, быстрее! Мы сумеем их задержать!

— Отец, я не могу, я буду защищать наш дом вместе с тобой,— закричал Эйдан,— я тоже воин!

— Да... ты воин, это правда.— Келемет сжал его плечи руками и посмотрел в глаза.— Но иногда сила бойца в том, чтобы суметь сохранить свою жизнь. Ты нужен Гиркании... Ты доберешься туда любой ценой... Разыщи Верховного Жреца храма Матери Рыси — запомни, его имя Йонджун... он знает о тебе и ждет. Повинуйся ему, как мне, теперь он — твой отец... Иди же, мой мальчик, торопись, спасайся! Вниз, через подземный ход — он узкий, но ты сумеешь выбраться...

Келемет обнажил меч, дабы принять этот последний в своей жизни бой, и верная Сиэри, его зеленоглазая супруга-ванирка, встала с ним рядом, плечом к плечу, и встал рядом старший сын, двадцатилетний Хункар, готовый разделить их участь.

Они дорого продали свои жизни. Им необходимо было выстоять до тех пор, пока Эйдан не уйдет достаточно далеко. И пятнадцать вражеских трупов легли возле ног этих троих людей, мужчины, женщины и юноши, прежде, чем упал, обливаясь кровью, Келемет, еще успев увидеть, как за мгновение до этого вражеский меч вонзился в тело Сиэри и острие пронзило ее насквозь... Он еще хотел что-то крикнуть, но были ли то слова проклятия аквилонцам, или последнее благословение Эйдану, или прощание с женой, не узнал никто, потому что вместо слов поток крови хлынул из его горла... И иссиня-черные глаза Келемета навсегда утратили способность видеть солнечный свет...

* * *

...И иссиня-черные глаза его сына Эйдана в этот же миг заново увидели свет мерцающей на ночном небосводе россыпи звезд. Мальчик, вздрагивая от напряжения и страха, подтянулся на руках и выбрался из подземного хода, по которому ему пришлось ползти, чтобы добраться до пещер. Ему хотелось только одного — лечь и вытянуться, с шумом выталкивая воздух из горящих легких, но он знал, что этого делать нельзя. Еще до рассвета он должен уйти как можно дальше, он должен, потому что так сказал Келемет, а воля отца всегда была для него законом. Тем более последняя воля — в глубине души Эйдан это знал, хотя и не мог, пока еще не мог, принять эту невыносимую мысль.

— Соня,— жалобно всхлипнул он, когда, пошатываясь, встал на ноги,— сестренка, где ты?!

Когда-то они играли в этих пещерах, среди холмов, окружавших Салафру; вдвоем забирались сюда и пугали Друг друга, выдумывая всякие жуткие истории о подземных чудовищах, будто бы обитающих где-то совсем рядом и вот-вот готовых напасть на них, и хохотали, стараясь смехом побороть охватывающую обоих сладкую жуть.

— Эй,— кричала Соня, и гулкое эхо вторило ей,— где вы, чудища?! А ну, вылезайте и сразитесь с нами! Мы быстро отрежем вам хвосты и украсим ими свои одежды!..

Эйдан так отчетливо вспомнил это сейчас, что на миг ему показалось, будто Соня снова рядом с ним, и он опять прошептал ее имя. Но нет. Он был один. Совсем один в огромном враждебном мире.

Потом грязного, оборванного мальчишку видели множество людей в самых разных городах Турана.

Взгляд их скользил по нему не задерживаясь, если только мальчик не вскидывал густые длинные ресницы и кто-нибудь не замечал его совсем не детского, твердого и отчаянного взора. Взора человека, каким-то чудом пережившего такое горе, с каким справилось бы далеко не каждое сердце.

Он голодал и замерзал ночами, но нигде не задерживался. Эйдан упрямо шел на восток, туда, где, по словам отца, его давно ждали. Долг и воля гнали его вперед. Он не имел права остаться в Хауране даже для того, чтобы попытаться разыскать Соню и, может быть, взять ее с собой. Ему следовало быть очень осторожным. Если он допустит хоть одну ошибку и позволит убийцам выйти на свой след, смерть отца, матери и брата будет напрасной. Вообще все потеряет смысл. Дойти бы только до Вилайета... а там...

Что там — что ждет его впереди,— этого Эйдан не знал. Он был точно птица, которая совершает свой перелет, свой отчаянный подвиг пути, движимая лишь внутренним чутьем, но не доводами рассудка. У него не осталось ничего — ни семьи, ни дома, ни единого близкого человека рядом. Ничего, кроме веры в свое предназначение, избранность, предопределенность, веры в то, что перст судьбы указывает на него, как и прежде. «Ты нужен Гиркании...» Гиркании, которой он даже никогда не видел!

И когда Эйдан все-таки ступил на западный берег бескрайнего моря, он снова замер в нерешительности. Он же не способен преодолеть его вплавь! Зрелище множества кораблей поразило его. Зная, что на колебания времени нет, он подошел к одному из снующих по порту людей и спросил, указав на первый попавшийся:

— Этот корабль... куда он плывет?

Мужчина, к которому обратился Эйдан, недовольно уставился на юного оборванца;

— Который? Этот, «Ураган»? Туда. На восток.

— В Гирканию? — уточнил Эйдан.— Мне нужно в Гирканию.

Незнакомец расхохотался, словно услышав что-то невероятно забавное.

— Больше тебе ничего не нужно? Поди прочь и не путайся под ногами, попрошайка.

— Я не попрошайка. Ты ведь с этого корабля? — не отставал Эйдан.

— С него. Но мне как раз только тебя и не хватало.

— Правильно.— Мальчик поднял глаза и в упор посмотрел на него.— Меня на нем действительно не хватает.

Мужчина на миг заколебался. Он, Вайнор, был боцманом на «Урагане» и думал о том, что в результате внезапной вспышки неизвестной болезни команда потеряла восемь опытных, выносливых гребцов, и теперь люди были ему нужны как никогда. Но никак не этот живой скелет, который и одного раза вёсла не поднимет, а если даже поднимет, то тут же испустит дух.

Он грубо взял Эйдана за плечо и развернул, намереваясь дать ему пинка, чтобы отбить у назойливого щенка охоту попадаться ему на глаза, но юноша неожиданно ловко освободился от захвата и стоял так, словно его ноги вросли в доски пирса, «Как скала»,— подумал Вайнор. Хотя это тощее, почти полупрозрачное создание с обветренным потемневшим лицом меньше всего напоминало скалу. С лицом, на котором жили только сузившиеся горящие, точно угли, глаза. Но таких глаз он никогда прежде не видел.

— Мне нужно в Гирканию,— с нажимом повторил этот странный мальчик.— Верховный Жрец храма Матери Рыси, Йонджун, знает обо мне. Я должен с ним встретиться. Возьми меня на борт «Урагана» — и ты не пожалеешь. Я способен выполнять любую работу.

— Мне, собственно, наплевать, если ты сдохнешь и пойдешь на корм рыбам. Твоя жалкая жизнь не стоит ничего, что бы ты там ни бормотал относительно Верховного Жреца.— Вайнор, как ни странно, чувствовал себя встревоженным, и ему было очень не по себе под этим упрямым, немигающим взглядом. Однако он бы скорее умер, нежели показал, что спасовал перед мальчишкой.— Я возьму тебя на борт, но ты будешь грести день и ночь вместе с рабами и на правах раба.

— Если только на таких условиях я могу попасть на восточное побережье Вилайета, я согласен,— твердо ответил Эйдан.