Послышались удаляющиеся шаги. Попытался забыться, погрузившись в дремотное состояние. Однако что-то мешало. Положил руки на живот, потом вытянул вдоль тела — нет, успокоение не приходило: «Весь настрой испортили. Один со своими нравоучениями, другой — со своими песнями». Но как я ни ругался в душе, всё-таки чувство неловкости не исчезало. Встал, опустил откидной стул, сел. Мерцающая лампа продолжала бить в глаза. «Проверить генератор? — попытался отвлечься. Поднялся со стула. — Ладно, поднимусь наверх, посмотрю, что там делает этот певец». Я направился к трапу…

Столько лет прошло, но заснуть не можешь. Всё вспоминаешь и вспоминаешь. Устаёшь размышлять: если бы… если бы… И понимаешь всю бессмысленность этих раздумий: никаких «если бы» не существует. Остаётся только вспоминать.

Война — безграничная вселенная, где смерть правит балом. Она становится всепоглощающей. Её могущество зиждется как будто на высочайших технических достижениях человечества. Но это только внешняя сторона жизни — нет, не жизни — смерти. Все силы, весь интеллект, весь опыт человечества в едином порыве нацелены на то, чтобы убить тебя, уничтожить твой мир, стереть даже память о самом твоём существовании. Кажется, что надеяться на спасение бессмысленно — противостояние с беспощадным адом. Но ты выжил, ты всё-таки выжил. Осознаёшь — вмешивается Его Величество Случай. В его силах остановить смерть. Он выбрасывает тебе из колоды судьбы стрит-флэш. И ты выжил…

Я поднялся наверх, оглянулся. Действительно, волнение на море улеглось. Погода, возможно, не радовала глаз: пасмурно, накрапывал мелкий дождик, в серой дымке виднелся берег, но низкая облачность — счастливая карта, чтобы не увидеть чёрные кресты в небе. Януш стоял на корме рядом со шлюпкой, держась за фальшборт. Его взгляд был устремлён в сторону берега. Я подошёл к поляку, громко покашлял, но он не повернулся в мою сторону.

— Через пару часов подойдём к месту, — примирительным тоном произнёс я.

— У нас моря нет, — невпопад ответил Януш. — Еле устроился кочегаром в Констанце.

— Зато Краков красивый город, — попытался пролить ему бальзам на рану.

— «Бретань» очень хорошее судно: вместо угля — мазут. Морем удобно возвращаться домой — через Гданьск, — он как будто не слышал меня.

Но вдруг нашу «содержательную» беседу прервала сирена. Её резкий звук ударил по ушам, буквально парализовав нас на несколько секунд. Несколько секунд! Как много они могут значить на войне.

Я встряхнулся, не оборачиваясь к товарищу, выкрикнул:

— К двигателю! — но не успел сделать и пары шагов к люку, как судно вздрогнуло и резко накренилось, я потерял равновесие. Мне показалось, что время замедлило свой ход: я падал, раскинув руки в стороны, пытаясь удержать равновесие. Ещё до того как коснулся палубы, раздался оглушительный грохот — в районе грузового трюма поднялся серый столб дыма с языками пламени. Взрывная волна ударила, сметая всё на своём пути. На какое-то время потерял сознание. Последнее, что промелькнуло перед моими глазами, была рука Януша, пытавшаяся меня удержать.

Очнулся уже в море. Холодная вода быстро привела меня в чувство. Сильные волны мерно опускали и поднимали моё тело. Недалеко барахтался Януш. Но не он сейчас занимал моё внимание. Отплёвываясь от солёной воды и тряся головой, я искал глазами «Бретань». Волна подняла меня вверх, и я увидел её в сотне метров от нас. Судно разломилось надвое и быстро погружалось под воду.

«Нет, этого не может быть», — я не верил собственным глазам.

— Нет!!! — в отчаянии я рванулся вперёд, пренебрегая опасностью быть затянутым на глубину вслед тонущему судну. Волна опустила меня вниз, скрыв из видимости гибнущий сухогруз.

Крик Януша остановил меня:

— Помоги!

Оглянулся: поляк с выпученными глазами махал руками. Он явно начал захлёбываться. Делая изо всех сил гребки руками и подныривая в налетающие волны, я поплыл к нему. В эти мгновения старался ни о чём не думать. Положение было отчаянное: «Бретань» погибла; возможно, что из экипажа, кроме нас, никто не уцелел; до берега не меньше пары миль.

Плыл вперёд, иногда приподнимая голову, чтобы не сбиться с курса на тонущего. Меня начал уже бить озноб, но не от холода — от внутреннего напряжения. Отгонял все мысли о нашем безнадёжном положении, однако вся моя суть понимала безвыходность ситуации. Мне оставалось только сжимать зубы на выдохе и орать про себя: «Я счастливчик! Я счастливчик! Нам повезёт! Нам обязательно повезёт!» — хотя поверить в это едва ли мог. Тело тряслось в нервном ознобе.

Уже подплывая к Янушу, я не успел поднырнуть, и волна приподняла меня вверх. Брызги воды ударили мне в лицо. Полуослеплённый я что-то увидел. Резко дёрнув головой, вгляделся: этим что-то была шлюпка с «Бретани» — та самая шлюпка, рядом с которой мы стояли, когда произошёл взрыв на судне. В это мгновение брызги волн стали для меня пеной самого дорогого шампанского в мире. Меня пробила от головы до пят искра эйфории. В памяти мелькнуло лицо капрала Мэтью: «Нам должно повезти. Ведь мы хорошие, а хорошим должна сопутствовать удача на этой войне — мы не должны погибнуть. Иначе и быть не может. Хорошие люди не погибают».

Сделал гребок обеими руками под себя и буквально вылетел из волны, тут же нырнув рядом с Янушем. Его голова уже скрылась под водой, но мне удалось увидеть поляка: он был где-то в метре от меня. Схватив его за воротник куртки, резко дёрнул пару раз ногами и начал тянуть его тело на поверхность. Секунда-другая — и моя голова снова над водой. Я судорожно задышал. Рядом появилась голова Януша. Он быстро пришёл в себя и начал бить руками по воде, его широко открытый рот издавал хрипы и кашель.

— Ложись на спину, поднимай ноги, — заорал я во всю силу лёгких, что почувствовал колики в груди. — Потащу тебя.

Януш смотрел на меня выпученными, почти безумными глазами. Я поднырнул под него и толкнул его задницу вверх, чтобы тело приняло горизонтальное положение. От неожиданности он задёргал ногами, чем немного облегчил мне задачу: нижняя часть его тела начала всплывать. Вынырнув около головы поляка, я проорал ему в ухо:

— Держись на спине, бей ногами.

Кажется, он ничего не понял, но, подчиняясь моим командам, начал усердно махать в воде ногами. Я приподнял его голову, придерживая за лопатки