чему другому у меня душа не лежала. Я в нашей Макарьевской библиотеке все книги перечитала и с детства мечтала работать именно там. Окончила институт, вернулась в Макарьевск, а вакансии библиотекаря нет – ставка всего одна. Не поверишь, я десять лет ждала, пока прежняя библиотекарь не ушла на пенсию. Не сидела, конечно, сложа руки – устроилась в Химках, тоже библиотекарем. Коллектив был хороший, дружный, но я знала, что там временно, поэтому ни с кем не сошлась. Да и денег особо не было на совместные гулянки. У меня жилья своего не имелось, снимала комнату у старушки-москвички, Евы Августовны. Я ей носила книжки из библиотеки, а она рассказывала мне истории из свой жизни. А может, не из своей. Сейчас жалею, что не записывала…

Потом Ева Августовна умерла, приехала ее дочь, и пришлось спешно искать новое жилье. Получилось дороже, дальше от работы, зато появилось много времени на чтение. Забьешься в метро, откроешь книгу… Я тогда читала по три-четыре книги в неделю, все: и классику, и современных авторов. Там же, в метро, прочитала историю Дарьи Удальцовой, где ее героиня, не имея специального образования, стала писательницей. Я тогда ни о чем таком даже не задумывалась, но, наверное, эта история засела где-то в подкорке, чтобы потом, при удобном случае, выбраться. По выходным я отправлялась куда-нибудь погулять – летом в парки, зимой в музеи. Десять лет пролетело, как десять месяцев, библиотекарь в Макарьевске ушла на пенсию, и я вернулась домой. Жалела ли я о Москве? И да и нет. Мне не хватало общения, прогулок, парков, музеев, театров. В Макарьевске с этим негусто. Зато здесь появилось много свободного времени. И вот тогда-то – мне уже было под пятьдесят – я стала писать книги. Одну, другую, третью, десятую… Я никому не говорила о своем хобби. Если честно, я его стыдилась. Мои истории казались откровенной банальщиной по сравнению с окружавшими меня томами русских классиков. С другой стороны, они были моими детьми, заменившими настоящих. Как-то особенно холодной зимой я заболела. Выкарабкалась с трудом. Надо ли говорить, что особо со мной никто не возился? Соседские дети: Светочка – та, что была моей внучкой, и Ярик, дай им бог здоровья, – носили еду и лекарства. Вот тогда-то я и поняла: нужно что-то делать, менять в этой жизни. Не родила настоящих детей, так хоть книгам своим – их к тому моменту было уже двенадцать штук – дать жизнь.

Распечатала все рукописи, сложила в папки с завязками, их – в сумку клетчатую, помнишь, челноки с такими ездили? Туда же положила дискету в конверте – тогда еще не было ни дисков, ни флешек, – со своей электронной почтой. Позвала Светочку, дала ей денег на билет и попросила отвезти сумку в Москву, в издательство. Она так и поступила. А через месяц пришло письмо – книги мои понравились, предложили присылать еще. Вот и все. Почему Купер? В честь Фенимора Купера, я когда-то в детстве его книги особенно любила. Кстати, ты знаешь, что он тоже не имел профильного образования? Бросил учебу в университете и поступил на морскую службу. Однажды, читая жене вслух какую-то книгу, он сказал, что смог бы написать гораздо лучше. Жена поймала его на слове, и Куперу ничего не оставалось, как написать свой первый роман. И пошло, и поехало… Почему портрет Светочки? Мне показалось, что читателю приятнее видеть симпатичное молодое личико, а не сморщенную старую физиономию. Потом Светочка вышла замуж, и муж категорически запретил, чтобы фото его жены красовалось где бы то ни было. Светочка закрыла все странички в соцсетях, и на новых книгах появилась фотография Алины. Она когда-то училась вместе с Яриком, была довольно популярным блогером, потом вышла замуж, нарожала детей и блог забросила. А Ярик идею подхватил, и теперь они с друзьями ведут мою страничку, зарабатывают деньги. Какие – не интересуюсь, поставила единственное условие: чтобы дарили книги сельским библиотекам. Ну и чтобы не было откровенного хамства на страницах блога. Правда, потом, когда очень понадобилось, попросила у них денег. Много. Дали без звука. Я все рассказала?

– А как вы попали в «Райский сад»?

– Очень просто. Среди читателей библиотеки была Катюша – замечательная девочка, умненькая, страстная любительница книг. Мать ее растила одна, работала на двух работах, и Катюша из школы шла в библиотеку. Делала уроки, помогала мне лечить книжки, пострадавшие от плохого обращения. Когда Катюша сказала, что собирается поступать в тот самый вуз, где я когда-то училась, я поняла, что через пять лет мне нужно будет уступить ей свое место. Так я и сделала. Продала дом, подобрала пансионат получше и переехала в Крым. Ариадна уже жила тут. Она меня сразу расколола – поняла, что я и есть собственная внучка. Подкалывала меня, говорила, что все мои романы – сказки от начала до конца, в жизни так не бывает. А однажды предложила написать историю из жизни. Взять настоящего человека и создать условия для того, чтобы он попал в сказку. Выбор Ариадны пал на Липу Петровну. Она почему-то напомнила ей героиню романа «Человек, который смеется» Виктора Гюго. Бледная, слепая, несчастная, она походила на тень. Мы должны были найти человека, который полюбит Липу, а потом описать в романе стадии превращения тени в счастливую женщину. Был, правда, еще один вариант: Ариадна нашла клинику, где за большие деньги обещали вернуть Липе зрение. Представляешь, к концу романа Липа обретает и любовь, и здоровье! Я уже прикинула, сколько денег можно попросить у Ярика, у Ариадны тоже были кое-какие соображения. Но идея разбилась об категорическое нежелание Липы брать деньги у кого бы то ни было. Воспитание, говорит, не позволяет. Представляешь, оказалось, у нее на тот момент был муж! Офицер в каком-то высоком звании. Они не жили вместе, потому что Липа сначала заботилась о матери, у которой была та же болезнь, что и у нее. Но у той прибавилась старческая деменция. Отец Липы сам справиться не мог, денег на сиделку не было, а муж-офицер категорически не желал ютить у себя тещу с тестем. Мать Липу от себя не отпускала, и та упустила момент, когда ей самой еще можно было помочь. Зрение стало катастрофически падать, и в день, когда мать умерла, Липа поняла, что ничего не видит. Отец ее к тому времени тоже скончался. Какое-то время Липа жила со свекровью, но потом умерла и она. Муж к тому времени обзавелся бизнесом, разводиться считал непорядочным – это Липа так говорила, а я считаю, ему в статусе женатого мужчины удобно было за женщинами волочиться. Сразу говорил – жена больная, бросить не смогу, совесть не позволяет. А все остальное – пожалуйста.

Ася невольно покраснела от таких слов.

– Я нечаянно прочитала историю Новикова – это правда? – спросила она.

– Да, я даже имена не меняла. Истинная правда, до единой буквы.

– А где окончание?

Мельникова долго молчала, а потом медленно проговорила:

– Окончания нет и, думаю, уже не будет. Мы с Ариадной разных мужчин Липе подсовывали – не в лоб, разумеется, очень аккуратно, – но ничего не получалось. Она мужу-изменнику верность хранила. Да и мужички не особо торопились вживаться в роль собаки-поводыря. Будь у Липы денег побольше, еще куда ни шло. А так женщин здесь раза в три больше, чем мужчин, есть из кого выбрать. Одним словом, наша сказка забуксовала в самом начале. Ариадна ругалась. Ты, говорила, не очень хочешь ее написать. Вот если бы захотела, весь мир пошел бы навстречу твоему желанию. А как захотеть? Тут появились Матя с Танюшей, мамой Глеба Васильевича. Им кто-то про Ариадну рассказал: она, мол, ясновидящая. И так им Ариадна пришлась по душе, что они решили ее к себе в дом забрать, чтобы она их оберегала от злых сил. Кстати сказать, Танюша за злую силу держала Глеба. Ариадна сказала, что без меня никуда не поедет. Так мы оказались в доме Ермолаевых. Конечно, там жить гораздо лучше, чем в «Райском саду». Вот только на романе нашем можно было поставить крест. Но Ариадна не сдавалась, и через пару недель Липа Петровна присоединилась к нам. Пока мир навстречу не пошел, только Матя с Таней. Ну и Глеб Васильевич, разумеется. С одной стороны, жизнь на новом месте была лучше. Для меня, во всяком случае: меньше народу, больше возможностей для творчества. Но задача по подбору жениха для Липы осложнилась. Сама посуди – кандидатов всего три: Глеб, дедушка Карим и Дамир. Глеб и Карим отпадают. Во-первых, женаты, во-вторых… Хватит и во-первых. Карим – старый, толку с него. Дамир намного моложе Липы. Тут при любом раскладе хеппи-энда не получится, скорее трагедия. А оно нам надо? Читатель любит, когда в сказках все хорошо кончается.

И тут как гром с ясного неба: