пару минут стоял под дверью кабинета Феликса. Просто не смог её открыть. А сам хозяин кабинета гаркнул, чтобы ждал его там.

Больше никого из второго отряда не было видно. Даже когда мы вышли из поместья, никто не встретился, что было довольно странно. Не могут же они продолжать искать меня? На улице уже светло, а применять маски днём чревато слишком серьёзными последствиями.

Сразу вспомнил Ростова. Его род был уничтожен из-за желания раскрыть жителям империи правду. Не только о том, кем на самом деле мы являемся, но и о масках. О том, что существуют эти магические артефакты, которые и делают Великие дома великими.

— Машины сегодня не будет, так что придётся пробежаться. — прервал мои размышления Феликс. — Ты как, сможешь сам или мне тебя понести?

После этих слов здоровяк нацепил маску и в её глазницах запылали алым рубины. Вот только я ответил ему тем же. Уверен, что изумруд жизни вспыхнул гораздо ярче. Отчего Феликс хмыкнул и сорвался с места. Я же побежал следом, щедро вытягивая силу из изумруда. Посмотрим, кто из нас окажется более выносливым.

До поместья Кирилла Андреевича добрались минут за пятнадцать, что было просто уму непостижимо. Мы мчались практически с той же скоростью, что ехала машина. Причём я на несколько шагов всё же опередил Феликса. И тут совершенно не известно. Либо я реально быстрее и выносливее Железного, либо он просто уступил мне. Хотя это совершенно непохоже на Феликса. Не зря же он носит маску Барана. Такой же упёртый и вряд ли дал бы кому-либо обойти себя.

А потом он ещё и смотрел на меня так, словно хочет придушить. И после того как я решил выиграть время, чтобы Лиса смогла уйти, имел на это полное право.

Охрана, не сказав ни слова, распахнула перед нами ворота. Не успели мы подойти к входу в поместье, как дверь с грохотом распахнулась и оттуда вылетела Лиза, которая бросилась ко мне.

— Живой? Ничего не болит? Как ты вообще смог уйти от Горностая? И почему решился на этот идиотский поступок?

Начала заваливать меня вопросами девчонка, параллельно с этим повторяя действия Феликса, когда он ощупывал меня на предмет повреждений. И до меня даже не сразу дошло, о чём она вообще спрашивает.

А вот когда дошло, то я вообще потерял дар речи. Понятия не имею, каким образом, но всё же удалось выдавить из себя.

— Лиса?

И судя по резко изменившемуся выражению Лизы, она сама только поняла, что наговорила слишком много лишнего, но идти на попятную уже не было никакого смысла.

— Да какая сейчас уже разница, — отмахнулась Лиза. — Пойдём. Отец ждёт. У нас очень много вопросов.

Лиза схватила меня за руку и потащила наверх, оставив хмурого Феликса стоять перед входом в дом. Просто приказала, чтобы он остался здесь.

Остановились мы только перед дверью кабинета Василиска, и мне это сразу не понравилось. Появилось какое-то крайне неприятное чувство. Словно за дверью меня точно не ждёт ничего хорошего.

Лиза быстро оправила платье и уже собралась постучать в дверь, когда раздался усталый голос хозяина дома.

— Николай, войди, а ты Лиза отправляйся к себе. У тебя сейчас должен идти урок вышивания. И это не обсуждается. — добавил Кирилл Андреевич, когда Лиза уже собралась ему возразить.

Девчонка сжала кулачки, сверкнула глазами и мне даже показалось, что она вот-вот наденет маску. Но сдержалась.

— Когда закончишь с отцом, не уходи. Мне тоже нужно с тобой поговорить. Вчера ты дал мне возможность уцелеть. Практически спас жизнь. И теперь я перед тобой в долгу. Но даже не представляешь, как же хочется выбить из тебя всю дурь.

Лиза топнула ножкой с такой силой, что застонал паркет, в котором остался небольшой каблук. Но Лиса даже не обратила на это внимание, резким рывком ноги она сломала второй и пошла на занятия, слегка припадая на одну ногу. Я же открыл дверь и вошёл в кабинет, где меня уже ждали.

— Проходи, Николай. Расскажи, как прошла твоя встреча с Горностаем. — сказала мне та самая женщина из тайной канцелярии, что и поручила это задание.

Она сидела на месте главы поместья. Лицо было скрыто под тяжёлым капюшоном, но этот голос я запомнил. А ещё на столе стояла та самая статуэтка женщины с весами. И сейчас одна из чаш очень сильно перевешивала другую.

А ещё перед глазами вылезло предупреждение об одновременном воздействии Александрита и Опала. Но я пока ничего не ощущал, так что не стал нейтрализовать это воздействие. Всё в точности, как и с Морейн. Смогу в любой момент нейтрализовать любое воздействие.

— Это Судья. — представил мне женщину Кирилл Андреевич. Как-то сразу захотелось не только, воспользоваться Бриллиантом Тишины, но и сбежать из поместья. А ещё лучше, сразу из империи.

Судя по рассказам бойцов второго отряда — Судья невероятно жестока и не терпима к нарушению законов масок. Но всё же я совладал со своими желаниями. Да и Тигр вновь напомнить о себе, начав поднимать во мне непонятную ярость, даже будучи неактивным.

Судья мне точно ничего не сделает. Она сама дала мне задание внедриться к отступникам и теперь просто требует доклада.

— Николай, просто расскажи, что произошло после того, как ты остался прикрывать Лису. — подтолкнул меня Василиск.

Я посмотрел на него и не увидели ни малейшего намёка на какую-нибудь озабоченность. Кирилл Андреевич был уверен и совершенно спокоен. Он не боялся Судьи. А вот женщина казалась мне довольно раздражённой. Она стучала по столу ногтями, и от этого перевешивающая чаша склонялась ещё ниже.

— Можешь говорить смело. Я уже предупредила Кирилла о том, что за задание ты получил. — неправильно растолковав моё молчание, произнесла женщина. После чего я начал говорить.

* * *

— Все же Ростовы смогли уцелеть, а их родовая маска не была уничтожена. — задумчиво произнесла Судья, когда я закончил свой рассказ.

Ничего упоминать про Великую империю и настоящие планы отступников я не стал. Хотя было это сделать невероятно сложно. Даже пришлось прибегнуть к помощи Бриллианта Тишины, но Судья не подала виду, что смогла это заметить.

Один из её самоцветов позволял определять, говорит собеседник правду или нет. А, возможно, в этом ей помогали весы. Когда я применил Бриллиант, чаши резко вернулись, а потом и вовсе пришли в равновесие. Что удивило не только меня. Но никто ничего не сказал.