Брюс выжидающе посмотрел на нас. Мы с Джоуи переглянулись.

— Я все равно собирался пострелять, — пожал он плечами. Пару недель назад под этой самой отговоркой нам удалось улизнуть от остальных, и теперь фраза тоже означала приглашение.

— Только предупреди Скитера, — крикнул вдогонку Брюс и ехидно добавил: — Чего доброго, пристрелит тебя ненароком.

Едва входная дверь захлопнулась, я стала лихорадочно искать предлог, чтобы смыться из дома. Покончив с посудой, Брюс убрал чистые тарелки на место. В гостиной Скарлет, Натан и Зои играли в самодельную настольную игру.

— Эшли в доме нет, заметила? Сейчас доубираюсь и поищу. — Брюс закрыл буфет.

— Сама схожу, — пробормотала я, пытаясь унять дрожь в голосе. Слава богу, повод нашелся, а главное — предложил его Брюс. Значит, ко мне претензий никаких. Стараясь держаться непринужденно, я выскользнула за дверь.

В нашем обычном месте Джоуи не оказалось. До меня не сразу дошло, что Эшли тоже нигде не видно.

— Скитер! — позвала я, задрав голову.

Тот свесился с крыши:

— Чего?

— Джоуи с Эшли не видел?

Скитер молча кивнул куда-то на юг.

Я добрела до сарая, но не обнаружила там никого, кроме Буча.

Меня терзало беспокойство пополам с ревностью. Вдруг за сараем послышались голоса. Гонимая любопытством, я заглянула за угол. Эшли и Джоуи стояли в поле. Эшли держала винтовку, а Джоуи помогал ей принять нужное положение. Поправляя ствол, его свободная рука на долю секунды задержалась на ее бедре. Оба хохотали до слез. Джоуи и вовсе согнулся пополам от смеха.

Щеки у меня вспыхнули, на глаза навернулись слезы. Первой моей реакцией была злость. Злость и обида на Эшли. То она ходит как сомнамбула, только плачет и спит целыми днями. Стоит с ней заговорить — сразу впадает в истерику. А теперь посмотрите-ка на нее — хохочет и заигрывает с Джоуи, хотя со смерти Купера и двух недель не прошло. Да, резко ей полегчало.

Я подавила рыдание, ощущая, как ревность сменяется чувством вины. Разве Эшли должна все время страдать? Разве это правильно — мне, как любящей сестре, злиться на нее сейчас? Я безвольно опустилась на землю. На лбу закипал пот. Парило, как в печке, даже тень не спасала. Но Эшли и Джоуи, казалось, не замечали жары, стоя прямо на солнцепеке.

Оба потеряли своих возлюбленных. Им есть о чем поговорить, чем утешиться. А мне придется смотреть на все это, не имея возможности уйти. Я закрыла глаза и прислонилась к стенке сарая. Боже, ну и стерва же я. Настоящая эгоистичная стерва!

Голоса приближались — Эшли и Джоуи направлялись в мою сторону. Я сжалась и затаила дыхание, чтобы не выдать себя с головой. Если увидят меня здесь плачущую, сразу все поймут. На счастье, парочка была целиком поглощена друг другом и ничего не заметила. У меня вырвалось приглушенное рыдание. Помню, как-то сказала, что не захочу Джоуи, будь он последним мужчиной на земле. Теперь мной овладело ужасное желание, чтобы было наоборот, чтобы мы оказались последними выжившими и мне не пришлось бы его ни с кем делить.

За ужином Эшли и Джоуи сидели рядом, весело болтая о том, как здорово провели день и какой из Эшли никудышный стрелок. И так по кругу: классно, весело, прикольно, а стрелять нужно поучиться. Чем дальше, тем больше меня бесил сам голос сестры.

— В общем, мы решили упорно тренироваться каждый день, пока прогресс не будет налицо.

— Неплохая мысль, — похвалил Натан.

И тут меня прорвало.

— Эшли, ты ведь раньше стреляла. И что, вдруг разучилась?

Эшли хихикнула, но, заметив, что я не шучу, осеклась.

— У меня мало практики.

— Не меньше, чем у меня. Тебя послушать, так ты даже не знаешь, как взяться за эту чертову винтовку.

— Миранда! — укоризненно произнес Натан своим фирменным ласковым тоном, от которого сводило зубы.

— Что, и спросить нельзя? — Я через силу улыбнулась, пытаясь скрыть закипающую в душе ярость на Эшли и на саму себя за такое скотское поведение.

Эшли уткнулась в тарелку. Радостный огонек в глазах потух.

— Может, мне просто не дано. — Уголки ее рта опустились. Сестра снова заползла в свою раковину, в которой пребывала все время после смерти Купера.

Брюс метнул на меня гневный взгляд. Нетрудно догадаться, о чем он думает. Брюс злился, что я так жестоко обошлась с сестрой, и злился правильно. В тот момент меня тошнило от себя самой.

— Эшли, прости. Я не хотела…

— Все нормально, — убитым голосом откликнулась она.

Я съежилась под осуждающими взглядами. Сама виновата, значит должна терпеть. Осуждали меня все до единого. Вопрос, кто больше. Впрочем, ответа я так и не узнала — просто не осмелилась поднять глаза.

Когда затушили свечи, Брюс попытался вытащить меня из кресла-качалки:

— Идем спать.

— Приду чуть попозже. Посижу пока.

Он нехотя кивнул и направился в спальню. Едва за ним захлопнулась дверь, я встала и пошла в гостиную.

Джоуи отжимался. Мокрое от пота лицо покраснело от напряжения, на руках вздулись вены. Как водится, он был без рубашки.

Заметив мои ноги на уровне своего носа, Джоуи задрал голову.

— Можем поговорить? — Я кивнула на дверь и вышла во двор.

Он вышел следом и плотно прикрыл дверь. При виде его полуобнаженного тела я не сразу вспомнила, о чем хотела поговорить.

— Миранда, что с тобой творится?

— Я вас видела!

— Не понял…

— Вас с Эшли. Признавайся, чем ты с ней занимался!

Джоуи скрестил руки на груди:

— Хм, чем занимался? Учил ее стрелять.

Я презрительно скривилась:

— Не надо пудрить мне мозги! Меня ты тоже учил стрелять, но чтобы так лапал — не припомню.

— Я? Лапал? Кого?

— Не придуривайся! Я видела!

Удивление в глазах Джоуи сменилось раздражением.

— Никого я не лапал! Не выдумывай. Эшли действительно нужно учиться, не в пример тебе. Ты ведь и раньше тренировалась.

— Она тоже!

— Значит, она не такая талантливая.

— Зато печальная и одинокая. Знаю, что у тебя на уме. Так вот, и думать забудь!

— О чем? Слушай, может, я просто тупой и не понимаю. Будь добра, поясни.

Его нежелание признаваться взбесило меня еще сильней.

— Хорошо, поясню. Эшли — моя сестра, единственная и горячо любимая. Недавно она потеряла любовь всей своей жизни, и я не хочу, чтобы ты воспользовался ситуацией.

— По-твоему, это у меня на уме? — прошипел Джоуи. Не дождавшись ответа, он продолжил уже совсем иным тоном: — Считаешь меня козлом. Считаешь, что я воспользуюсь ее слабостью, чтобы уложить в койку? Пока она с ума сходит от горя? Так ты обо мне думаешь?