также и с уровнем кортизола в слюне подростка еще до всякого тестирования (впрочем, посещение лаборатории – само по себе стресс, заботливо отмечают исследователи). В заголовке своей статьи [40] они также сообщают, что переживание природной катастрофы во время беременности предсказывает психические патологии у подростков, но это все же некоторое художественное преувеличение: была обнаружена лишь слабая корреляция между субъективным уровнем стресса матери и склонностью к нарушению правил и агрессивному поведению у ее ребенка, согласно ее собственной оценке. Впрочем, если посмотреть не только на ледяной шторм (жертвы которого уже подросли, но не так давно, чтобы исследователи успели обработать все данные, да и участников со временем становится меньше: одни сменили место жительства, другим просто надоело), но и на весь накопленный человечеством массив данных о пренатальном стрессе, то да, зафиксировано повышение риска депрессии и тревожных расстройств, синдрома дефицита внимания и гиперактивности, расстройств аутистического спектра и даже шизофрении (особенно при наличии генетической предрасположенности) [34, 41].

Означает ли это, что мы все прокляты? Или, мягче выражаясь, что может предложить наука тем людям, которые уже столкнулись со стрессом во время беременности, но хотели бы минимизировать его последствия для ребенка? Вы будете смеяться, но первым делом наука сообщает, что начинать защищать ребенка надо было еще на тридцать лет раньше, когда сама беременная была ребенком. Если у женщины было благополучное детство, то это и во время беременности делает ее более психологически устойчивой, и тяготы судьбы меньше отразятся на ее потомстве [42]. Однако что-нибудь можно предпринять и сейчас. Прежде всего, страшно важна социальная поддержка. Чем больше женщину любит и балует отец ребенка и остальной ближний круг, тем ниже для нее риск столкнуться с депрессией и тревожными расстройствами во время беременности, что впоследствии благотворно отражается и на ее коммуникации с младенцем, а как следствие – на его психологическом благополучии. Важно также и дистанцироваться от тех, кто женщину обижал, например, от ее собственных родителей, если они так делали. Перечень научно обоснованных методов борьбы со стрессом во время беременности [31] включает также когнитивно-поведенческую психотерапию (но мы не будем рассматривать ее подробно, сообщают авторы обзора, потому что не у всех есть на нее деньги), практики медитации (прежде всего mindfulness, фокусировку внимания на текущем моменте вместо размышлений об отдаленных проблемах), использование биологической обратной связи (например, вы носите умные часы, оценивающие вашу вариабельность сердечного ритма, и практикуете разнообразные дыхательные техники и прочую релаксацию, имея целью улучшить предоставляемые часами показатели, а не абстрактно перестать волноваться вообще), а также йогу и прочую физическую активность. Самый доступный и притом достаточно действенный способ контроля за стрессом – это ведение дневника, в котором вы описываете свои переживания. Использовать его можно разными способами. Во-первых, просто выплескивать эмоции, сбрасывать напряжение, систематизировать свои переживания и уже за счет этого снижать их интенсивность. Во-вторых, записи могут быть вспомогательным инструментом для более эффективной коммуникации с врачами (например, вы фиксируете страхи, связанные с самой беременностью, а акушер-гинеколог на плановом приеме оценивает, есть ли в них рациональное зерно и не требуется ли вам помощь других специалистов, в том числе по ментальному здоровью). В-третьих, в позитивной психологии широко применяется специфический формат дневника, который называется “три хорошие вещи”. Задача заключается в том, чтобы ежедневно записывать три радостных события, пусть даже совсем крохотных (быстро пришел автобус, было приятно попить воды на жаре, видела смешную собаку). Это один из способов подтолкнуть человека к тому, чтобы он обращал много внимания на хорошее, целый день целенаправленно искал его вокруг себя и запоминал (ведь придется отчитываться) и таким образом обитал бы, субъективно, в более приятном мире [43, 44].

Но главное – в момент родов жизнь не заканчивается, и способности мозга к развитию не утрачиваются тоже. Вредоносное воздействие стресса, испытанного до рождения, может быть скомпенсировано, если ребенок окружен заботой в младенчестве. Это не абстрактные рассуждения, а предмет экспериментального изучения. И мышата, и человеческие младенцы выращивают себе больше связей между нейронами в гиппокампе и демонстрируют более эффективную коммуникацию между корой и подкорковыми эмоциональными центрами, если растут с отзывчивым и заботливым взрослым, обласканы и затисканы [45]. Это проверяют разными способами, в том числе и в рандомизированных контролируемых исследованиях, когда берут примерно одинаковые семьи и половине из них дают рекомендации по налаживанию эмоционального контакта с младенцем, а второй половине, например, просто рассказывают о его моторном развитии. Спустя годы выясняется, что и интеллектуальные успехи, и поведение, и мозг (с точки зрения нейробиологов, рассматривающих томограммы) – все оказывается лучше, если родители были осведомлены о необходимости реагировать на потребности малыша и не оставляли его плакать в одиночестве. В первые несколько месяцев ничего нет важнее, чем тактильный контакт (в любой непонятной ситуации держите младенца на руках, в идеале кожа к коже, и он будет процветать и развиваться, даже если больше ничего не делать), впоследствии становится важной также и обогащенная среда (разговоры, игрушки и книжки). Если кого достаточно обнимают, то у такого человека окситоцин компенсирует вредные эффекты кортизола, метилирование разнообразных генов в мозге происходит более правильным образом, маркеров воспаления в крови меньше. Это все в принципе и к взрослым относится, но для малыша, у которого еще только мозг формируется, достаточное количество обнимашек – вопрос жизни и смерти, залог благополучия на сто лет вперед.

Заблаговременно вооружившись этой информацией, я с рождения непрерывно обнимаю своего младенца (к концу книжки уже восьмимесячного) и няню строго инструктирую поступать так же. А Елизавета у нас, кажется, интроверт, склонна играть сама и в ответ на мое постоянное “Нет ли у тебя фрустрации? Нет ли у тебя депривации? Достаточно ли малыш затискан?” страдальчески возводит глаза к потолку, мол, угораздило же родиться у популяризатора науки, не дают поползти кошкин туалет поесть спокойно.

All You Need is Love

“Почему мы вообще заговорили вдруг про выращивание младенцев, – справедливо изумляется читатель, – если книжка про беременность?” Привязанности посвящены горы других книг. Например, “Тайная опора” Людмилы Петрановской – ее первые главы, про малышей, достаточно короткие и простые, чтобы можно было прочитать их прямо в процессе схваток и получить в руки новорожденного, уже будучи теоретически подкованной.

Но дело в том, что привязанность начинает формироваться задолго до родов. Наше универсальное человеческое стремление одушевлять и антропоморфизировать любые мало-мальски пригодные для этого объекты оказывается очень выгодным и полезным, когда речь заходит о размножении. Способность и склонность считать плод в своем чреве настоящим человеком (порой за месяцы до того, как сформируются зачатки сознания) и