испытывать к нему теплые чувства – это надежный предиктор наличия привязанности и после рождения, в том числе у тех, чья беременность не была запланированной [46]. Любовь к будущему ребенку помогает избежать психологической травмы от родов: радость от долгожданной встречи перевешивает физическую боль [47]. Укрепляется и мотивация вести здоровый образ жизни, в том числе воздерживаться от курения [48]. Высокие баллы по опросникам, оценивающим любовь к своему плоду, могут впоследствии коррелировать с добрым нравом младенца, меньшей выраженностью колик, лучшими показателями физического развития [49]. Могут и не коррелировать, данные тут противоречивы, и вполне вероятно, что все дело в субъективной материнской оценке: если ей младенец еще до рождения нравился, так она и после рождения считает, что он подарочный. Но, собственно, так ли важна нам в этой ситуации объективная реальность?

Нам важно, что любовь – это вопрос самодисциплины. В смысле существует ряд факторов, способных укрепить привязанность матери к плоду. Их нужно выявлять и ими пользоваться, раз уж беременность все равно уже есть, потому что это увеличивает шанс оказаться после рождения в замкнутом кругу когнитивных искажений: вы верите, что ваш детеныш бесконечно мил, от этого более охотно с ним воркуете и обнимаетесь, от этого он, насыщаясь любовью, становится еще более мил. Ну… или не становится. Но даже и в этом случае пережить младенчество и не поехать крышей оказывается гораздо легче, если вам удалось культивировать в себе большую материнскую любовь. Удобно начинать делать это заранее, пока никто еще не хнычет.

Понятно, что запутывающее влияние эффекта Матфея (чем больше хорошего, тем больше хорошего) начинается еще до родов, и уровень привязанности к будущему ребенку оказывается изначально выше у тех, кто живет более благополучной жизнью, не обременен заботой о предыдущих деточках, а также не страдает от стресса, тревоги, депрессии, воспоминаний о детских травмах. С последними, кстати, интересно: они сильнее омрачают предвкушение родительства со стороны отцов, а вот женщине важнее актуальный уровень стресса [50]. Более того, опыт взрослых романтических отношений (не обязательно именно с отцом ребенка) оказывается более значимым предиктором качества связи со своим плодом, чем воспоминания о взаимодействии со своими родителями [51]. Связано это с тем, что романтические отношения в большей степени тренируют привычку самостоятельно проявлять заботу, вообще принимать на себя в каких-то ситуациях роль старшего коммуникативного партнера. Если в личной жизни вы умеете формировать надежную привязанность (а не избегающую), то вам и с будущим малышом окажется проще. Тревожный тип привязанности в отношениях, кстати, тоже может поспособствовать усилению связи между матерью и плодом, но эту ее разновидность исследователи не очень одобряют: говорят, тут дело может быть в том, что беременной женщине сложно отделить в своем восприятии себя от ребенка (а когда-то все равно придется). И да, нетрудно догадаться, что привязанность к будущему ребенку у большинства женщин усиливается по мере того, как увеличивается срок беременности, а потом еще и после родов какое-то время продолжается тот же процесс [52]. Это очень разумно: чем старше человеческое дитя, тем выше вероятность, что оно выживет. Было бы крайне рискованно для психического здоровья любить семинедельный пузырек в стенке матки, представленный на ультразвуковом снимке, так же сильно, как мы любим самостоятельно ползающего малыша. К счастью, большинство людей не способны к такому высокому уровню абстракции.

Но вообще, конечно, появление ультразвуковых снимков серьезно повлияло на развитие научного направления, посвященного любви к будущим детям. Еще 35 лет назад исследователи отмечали, что получение такого снимка на ранних стадиях беременности помогает женщине проникнуться реальностью существования будущего ребенка, что способствует, например, отказу от вредных привычек. В то же время тут оказывалось важным, что именно видно на снимке и как врачи это трактуют в разговоре с будущей матерью: любые найденные проблемы или подозрения на проблемы как раз усиливают ее тревожность и депрессивные симптомы, что мешает формированию привязанности [53]. На уровне повседневного здравого смысла (и коммерческой рекламы) кажется, что намного большей эффективностью в укреплении любви должен бы обладать 3D/4D-ультразвук, на котором счастливым будущим родителям демонстрируют прямо совсем настоящего малыша, который шевелится и гримасничает внутри матки. Но исследования скорее показывают, что привязанность усиливается независимо от технических возможностей аппарата [54]. Ведущую роль здесь играет общение с врачом, в первую очередь его склонность рассказывать о плоде как о настоящем отдельном человеке. Важно вовлекать будущую мать (и остальных посетителей медицинского кабинета) в неформальный диалог, где в игровой форме выстраивается новая модель семьи, включающая еще одного человека; а уж что там от него видно, улыбку как у мамы или уши как у отца – это дело десятое. В любом случае решающая роль принадлежит воображению родителей, а задача доктора – его поощрять и направлять [55]. В целом исследователи относятся к стремлению родителей ходить на дополнительные ультразвуковые исследования без медицинской необходимости с некоторым скепсисом [56]. Едва ли это может быть вредно для плода; теоретически под воздействием ультразвука возможно повышение температуры тканей и тому подобные слабые физические влияния, но даже на экспериментальных животных при продолжительном и интенсивном воздействии они не достигают тех масштабов, чтобы нарушить развитие, уж тем более на поздних сроках. Однако регулярное продолжительное рассматривание ребенка с помощью 3D/4D-сканера стоит кучу денег (особенно при участии врача, который так хорошо рассказывает, что его рекомендуют все ваши подруги), и возможно, среднестатистическая семья могла бы найти им лучшее применение, а ребенка полюбить как-нибудь самостоятельно. Некоторые авторы отмечают, впрочем, что психологическая польза от визуализации может быть особенно велика в тех случаях, когда естественное формирование привязанности нарушено, потому что ситуация сама по себе нестандартная – например, женщина погибает во время беременности, но медицинская аппаратура поддерживает ее в вегетативном состоянии, чтобы плод мог дожить до того момента, когда сможет существовать самостоятельно. Вот тут его отцу (или будущим приемным родителям) теоретически может стать лучше от осознания того, что внутри матки сидит новый отдельный человек и он живой. Верно и обратное: если у плода присутствуют повреждения, несовместимые с жизнью после родов, то знакомство с ним с помощью трехмерных изображений способно парадоксальным образом заблаговременно запустить процесс проживания потери, подготовить к нему родителей и в какой-то степени его смягчить [57].

Если говорить не об экзотических ужасах, а о нормальной жизни, то ключевую роль в формировании привязанности играют шевеления плода, которые начинают ощущаться женщиной примерно с середины беременности, а ближе к ее концу доступны и внешнему наблюдателю. Есть даже исследования, демонстрирующие, что если случайным образом разделить беременных женщин на две группы и поощрять одну из