— Я должна признаться кое в чём, — говорю я, когда мы занимаем задний диван в салоне. 

— Едва ли это будет суровее твоей отповеди в ресторане, так что я весь внимание.

Я не удерживаюсь от смущённой улыбки. Как же хорошо, что Дан тогда не воспринял сказанное мной всерьёз и позвонил  по дороге в аэропорт. Сама бы я вряд ли решилась его набрать. 

— Мысленно я тебя очень осуждала за то, что так легко ушёл из «Скабо» и бросил дело всей своей жизни ради бессмысленного катания на яхтах. 

Решила признаться в этом именно сейчас ради возможности побольше узнать о его прошлом. Кто-то бы сказал, что у нас ещё будет время это обсудить, но я, как личность увлекающаяся, не могу так сразу остановиться.

— Что ж, — весело комментирует Дан, которого моё признание, очевидно, ничуть не покоробило. — Это было очень сурово категорично с твоей стороны. Ты не только ошибочно выбрала за меня «дело всей моей жизни», но и обесценила столь сложное и увлекательное занятие, как управление яхтой. 

— Поэтому и говорю об этом сейчас, — поясняю я. — Считаю, что была не права. В своё оправдание могу сказать, что была «так категорична», — тут я не могу не улыбнуться, — потому что прочла много твоих интервью и считала тебя очень талантливым бизнесменом. Решила, что глупо зарывать такую блестящую карьеру ради желания продлить себе отпуск.

— Осуждение — вещь неблагодарная и, как правило, без следа растворяется, стоит побывать на чужом месте. Осуждают те, кто не прошёл твой путь от начала и до конца и, ожидаемо, не имеет достаточно информации. Ты, например, в силу своего возраста, вряд ли имеешь представление, каково это — десятилетие посвятить развитию собственного бизнеса, и тем более не знаешь, чего мне это стоило. 

Дан успокаивающе трогает меня за колено.

— Упоминание о возрасте тебе не в укор, а как пример того, что наш опыт прилично разнится. Я ушёл из «Скабо», потому что почувствовал, что достиг в компании своего максимума. Оставалось либо погрузиться в рутину, либо слететь на дно. Я выбрал третье: заниматься тем, чего на тот момент хотелось. И буду честным: плевать я хотел, что подумали обо мне все остальные. Я не для того так много работал, чтобы соответствовать ожиданиям людей, которые меня даже толком не знают. Предлагаю и тебе руководствоваться этим полезным принципом.

— Я буду стараться, — киваю я. — Не обещаю, что всегда будет получаться, но я постараюсь. 

Помолчав, решаю расспросить Дана о сестре, но его ладонь, сжавшая колено, меня останавливает.

— Предлагаю сделать небольшой перерыв. — Его дыхание становится ближе, спускаясь к шее, отчего я рефлекторно замираю. — Давно хочу это сделать, но ты всё говоришь и говоришь. 

Глаза самопроизвольно закрываются, едва губы Дана касаются моих. Огонь, который долгое время тлел во мне, ярко вспыхивает, за секунду заражая собой каждую клетку. И правда, почему я продолжала сыпать вопросами? Целовать Дана приятно… Впитывать в себя его запах, держаться за плечи и чувствовать его ладонь в своих волосах.

— Снова уничтожила моё джентльменство, Таня. — Дан издаёт глухой смешок и, глядя вперёд, говорит уже громче: — Саш, отвези нас домой. 

— Домой? — шутливым шёпотом переспрашиваю я, оглушённая стуком сердца. — Я ведь ещё не дала своего согласия, Дан Андреевич.

Понятия не имею, откуда взялось во мне это кокетство. Даже на секунду не рассматриваю вариант расстаться с Даном и вернуться к себе. Просто откуда-то есть уверенность, что сейчас я могу себе позволить так сказать.

— Я же предупредил: сегодня никакого джентльменства. — Ладонь Дана скользит по моему колену, слегка задирая юбку. Всего на пару сантиметров, но и их хватает для того, чтобы зардеться. — Хотя, если ты такая большая поклонница моих интервью, сегодня у тебя есть шанс получить самое эксклюзивное.

В квартиру к Дану мы заходим на ощупь: целоваться начали ещё в лифте и остановиться никак не получается.

— Продолжим традицию? — хрипло спрашивает он, скидывая пиджак с моих плеч прямо на пол. — Скажи, чего ты хочешь.

В любое другое время я могла бы растеряться, но сейчас в голове проносится так много всего, что можно было бы озвучить… Всему виной этот необыкновенный вечер и наш сумасшедший поцелуй. Это из-за него у меня выросли крылья.

Пока подбираю нужный ответ, Дан отстраняется и смотрит мне в глаза, очевидно, восприняв моё молчание по-своему. 

— Эй. Это может быть всё что угодно. 

— Скажи, что я красивая, — шепчу, решившись. — Только, пожалуйста, сделай это так, чтобы я поверила. Никто не говорил мне этих слов именно так, а они, оказывается, очень для меня важны. 

Лицо Дана неуловимо меняется, за секунду транслируя множество эмоций. Не могу дать точное определение ни одной из них, разве лишь отмечаю, что Дан становится предельно серьёзным.

— Ты очень красивая, Таня. — Его палец нежно гладит мой висок, заставляя прикрыть глаза. — Самая настоящая красавица. Можешь быть в этом полностью уверена. Мне нет никакого смысла тебе лгать. 

Не размыкая век, я киваю. Ты самая настоящая красавица, слышишь? Это ведь Дан. У него нет ни единой причины тебе лгать. 

Две недели спустя

— Я подъехал, — с энтузиазмом звучит в динамике. — Можешь спускаться. 

В течение нескольких секунд я прокручиваю в голове, все ли электроприборы выключила и положила ли в сумку влажные салфетки с антисептиком, после чего перекидываю через плечо сумку и покидаю квартиру. Ну не получается у меня опаздывать, как ни пытаюсь. В чём смысл договариваться о встрече в определённое время, а потом самому же эту договорённость нарушать? Я гораздо охотнее проведу лишних несколько минут в компании Дана, чем буду рыться в шкафах, меняя наряд, или стану накладывать ещё один слой туши, которая, кстати, после этого сильнее осыпается. 

— Привет. — Я опускаю взгляд себе на колено, которое Дан ласково сжимает в знак приветствия, и тянусь к нему за поцелуем. 

К приятным вещам, оказывается, так быстро привыкаешь. Мне хватило всего нескольких дней, чтобы стать зависимой от подобных наших приветствий. 

— Готова к шопингу? — весело интересуется Дан, когда поцелуй прерывается и я, вернувшись в кресло, берусь за ремень безопасности.

— Мне кажется, к нему невозможно быть готовой.

На днях Дан сообщил, что его пригласили на модное мероприятие, и следом изъявил желание видеть меня своей спутницей. Я обрадовалась и одновременно разнервничалась. Наш первый официальный выход в свет — чем не повод для волнения?

Но и это ещё не всё. Получив моё согласие, Дан выказал желание помочь с выбором наряда. Вернее, не так. «Затраты на вечернее платье я возьму на себя», — сказал он и, на мою весьма настойчивую попытку возразить, попросил не лишать его этого удовольствия. Если на ниве юриспруденции у меня имеются шансы отстоять свою позицию, то здесь не было ни единого. Ни одного веского аргумента, кроме слов «Это как-то неудобно», я не подобрала, и, как результат, мы едем в выбранный Даном бутик.