Он поднял с пола кувшин с вином, поставил на стол две чаши и наполнил:

— Пей. Ничего не остается, кроме как пить.

Я чуточку удивился такому гостеприимству, все-таки я чужак, потом сообразил, что ему безумно скучно торчать здесь среди обрыдлых рыл, а я все-таки новый, от меня веет загадкой, да и слушаю жадно и с вниманием, что всегда льстит.

— Вот уже полгода, — объяснял он, — находимся здесь и… ничего не происходит.

— Вы и не должны знать планы императора, — заметил я осторожно.

— Мы их никогда не знали, — ответил он. — Но… такое впечатление, что все здесь брошены на произвол судьбы!

— Но жалованье приходит? — спросил я.

— Пока да, — согласился он, — но и его что-то два последние раза привезли с запозданием.

— А раньше такого не было?

— Ни разу, — подчеркнул он.

Я сказал с огорчением, но так, чтобы в голосе звучала и надежда:

— Наверное, император задумывает что-то особенное… Я слышал, что под Большим Хребтом отыскали Тоннель! Может быть, он хочет провести войска на ту сторону?.. Вдруг там неслыханные богатства?

Он поморщился:

— Слухи дошли и до нас, но там что-то связано с древней чертовщиной. Вроде бы стоит в Тоннель войти тем, кого не хочет видеть его хозяин, там сразу рухнет и всех задавит!.. Хотя, конечно, было бы здорово… Но тогда нужно бы подобраться ближе.

— К Тоннелю?

— Да хотя бы захватить те королевства, что там рядом.

— Хорошо бы, — сказал я с надеждой. — Может быть, кто-то подскажет императору такую идею?

Он посмотрел на меня с дружеской насмешкой:

— Думаете, император об этом еще не узнал, если такое возможно? Ему ничего подсказывать не нужно. Говорят, когда к нему приходят с планами, он сам им рассказывает куда четче и правильнее.

— Великий человек, — сказал я почтительно. — Надеюсь, он что-то да придумает особенное.

— Я тоже, — ответил он со вздохом.

В шатер вошел без спроса один из военачальников, бросил на меня пронизывающий взгляд, полный подозрения, но сразу же смягчился, узнав такого же искателя приключений.

— Задержаны Курт и Ганс, — доложил он.

— За что? — спросил Ганелин.

— Курт в драке ранил двоих, а Ганс обжулил в карты весь круг и пытался удрать с деньгами.

Ганелин сказал зло:

— Повесить.

— Кого из них? — спросил военачальник.

— Обоих, — прорычал Ганелин.

— Может, — усомнился военачальник, — сперва к столбу позора? Все-таки хорошие солдаты…

— Повесить, — повторил Ганелин. — Пусть все видят, что караем жестко.

— Разбегутся, — возразил военачальник.

Ганелин объяснил усталым голосом:

— Разбежавшихся потом можно собрать… когда придет час. А вот если от безделья перебьют друг друга… Пойдем, я сам прикажу повесить и прослежу, чтобы все это видели. Сэр Растер, вы можете посмотреть, как приходится поддерживать дисциплину.

Когда выходили из шатра, военачальник посмотрел на меня в глубокой задумчивости.

— Растер, Растер… что-то имя знакомое…

Я покачал головой:

— Откуда? Я тут никогда не был и близко.

Он кивнул:

— Да, это понятно. Даже не помню… что-то с гарпиями связано…

Я охнул:

— И тут знают? Клевета! Гнусная клевета!.. Приходилось по праву войны всякое, даже захваченных овец, но чтоб гарпию?..

Ганелин, слушая краем уха, мрачно усмехнулся.

— Сэр Растер, — сказал он благожелательно, — скажу по опыту, как старший по возрасту и повидавший кое-что в жизни. Это о ваших хороших делах и поступках никто не вспомнит даже рядом с вами, а вот что-то эдакое… думаю, что на материк, что за океаном, каким-то образом перелетит, там узнают и будут с огромным удовольствием рассказывать, придумывая подробности.

Военачальник добавил:

— Я тоже слышал не просто про гарпию, а что вы вообще по гарпиям особенно…

— Клевета, — взмолился я. — Это была только шуточка!.. Ну почему ее приняли так всерьез и пошли пересказывать?

— Натура у нас такая, — пояснил Ганелин. — Через год на вас будут уже стада… или стаи гарпий.

На просторном пятачке у позорного столба сидят на земле двое связанных. Я, едва увидел их, сразу понял, что это настоящие солдаты: крепкие, яростные, буйные, им бы только брать штурмом крепости, захватывать города, врываться отважно и напористо, убивать врага, с наслаждением глядя, как льется кровь, тут же на трупах противников насиловать их жен и дочерей, жечь и ломать…

Если долго удерживать от этого законного и вполне оправданного в нашем гуманном мире занятия, они начинают драться друг с другом, дурная сила ищет выхода, а если учесть, что почти вся армия Карла из таких, во всяком случае — ядро, то понятно, как тяжело приходится Ганелину.

Он оглядел обоих, уже побитых, но не усмиренных, злых и все еще пытающихся освободиться от пут.

— Обоих, — сказал он коротко. — Повыше.

Я сказал с сочувствием:

— Ох, скорее бы нас в поход!.. Ох, скорее бы!

Ганелин бросил на меня хмурый взгляд.

— Понимаете, — заметил он невесело.

— Лучше бы не понимал, — ответил я. — Не так было бы грустно.

Обряд повешения в воинском лагере прост и будничен, уже через минуту, словно ничего и не случилось, к Ганелину начали подходить военачальники и докладывать о разных случаях дебоша и непотребств, что, увы, учащаются.

Я слушал внимательно, стараясь не выказывать своей заинтересованности. Империя Карла, как всерьез говорят его лорды, включает в себя множество королевств, в том числе даже Варт Генц и Скарлянды, где уверены, что по их землям прокатилось, как лесные пожары, ужасное нашествие, оставив трупы и пепелища, но ушло, ушло…

Но ведь и в самом деле ушло, Карл все-таки чего-то не додумал. Гениальный полководец и даже умелый политик, он каким-то неимоверным образом сумел объединить в один кулак армии ряда королевств и даже привлек в качестве вспомогательной силы огров, кентавров и троллей.

Однако же…

Однако же, мелькнула мысль, он шел просто завоевать. А ради чего? Ради славы? Создать империю?.. Но как только потерял наследников, которым бы передал все, то и потерял смысл в завоеваниях? Или знает о судьбе величайшего из полководцев Александра Великого, который из крохотной Македонии сумел создать сверхдержаву и покорить почти весь мир, но не оставил наследника, и все тут же развалилось на куски…