class="p1">— Потому что я жених Кейи, и мне очень не нравится, когда окна моей девушки разглядывают всякие там, — он смерил меня возмущенным взглядом.

Вместо того, чтобы смутиться, я сощурился и наклонился к нему ближе:

— Почему же тогда вы публично смеете обнимать девушек, которые не являются вашими невестами, а?!

Несколько секунд мы пялились в глаза друг другу, и только тление его сигареты стояло между нами. Он сделал глубокий вдох, заставляя сигарету мерцать активнее, и тут кусок пепла, который он все это время не стряхивал, упал ему прямо на пальто. Ругнувшись, парень отступил от меня и, покашливая, принялся отряхиваться. Я усмехнулся своей моральной победе.

Отряхнувшись, парень нахохлился, словно стреляный воробей, а потом худое его лицо исказила кривая усмешка:

— А ты что, ревнуешь что ли?

Против воли я ощутил, что краснею. Почему-то это очень порадовало парня, он покровительственно хлопнул меня по плечу:

— Да не бзди, я к Рике исключительно как к другу отношусь. Но и ты это… на Кейю не заглядывайся!

— Рика приболела и сегодня у них ночует, — выдал со вздохом.

— А, тогда понятно, — хмыкнул парень. — Вон их окно, пятое слева. Там сперва кухня на два окна, а потом по одному окну на комнату, видишь? — в указанном окне мелькнул тонкий силуэт, но разглядеть что-то за занавесками было невозможно. Мой новый знакомый тяжело вздохнул.

Я покосился на него, чувствуя между нами какую-то безотчетную общность:

— А зовут-то тебя как?

— Сигмар. Можно Сиг. Я у Рики занимаюсь, ну, и помогаю чем могу. Она девка правильная, хоть и с закидонами, — хмыкнул он и панибратски ткнул меня локтем под ребра. — А тебя как звать, следователь?

— Эрик Стейнсон.

— Ну, Эрик, будем знакомы, — он схватил меня за руку и энергично потряс, не обращая никакого внимания на то, что я обращаюсь к нему на «вы». А потом дернул на себя и вдруг серьезно заглянул в глаза: — Только ты это, смотри у меня, чтоб без этих там всяких.

— Каких «всяких»? — растерялся я.

— Ну… этих ваших… — он отпустил мою ладонь и сделал неопределенное движение рукой в воздухе, — загонов аристократических. Ну, знаешь, как многие: с девкой шуры-муры крутят, а потом: «прости-прощай, у меня давно невеста есть». А девчонки потом в одиночестве детей растят. Без этого чтобы, понятно? Рика — девчонка серьезная, мы все за нее горой. Может, ты маг и сильный, но против десятка магов, пусть и послабее, вряд ли сдюжишь, бока мы тебе по-любому намнем. Понятно?

— И ты не боишься говорить это сотруднику полиции? — удивился я.

— Так ты тут как сотрудник полиции к свидетельнице ходишь? — он с деланным удивлением задрал вверх тонкие брови. — Или как парень к девушке незамужней подкатываешь?

Я опять ощутил, что щеки потеплели.

— То-то же, — заржал Сиг довольно. — Ты не стесняйся, если у тебя намерения серьезные, то дерзай.

Сам не понял, как, но этот вечер я провел в компании Сигмара в местной харчевне. К нам присоединились еще несколько парней из учеников Рики, и все вместе пели ей дифирамбы и убеждали, что она «классная девица, пусть и с закидонами». И как-то так странно оказалось, что я всех угощаю, но спорить я не стал — не обеднею, цены тут были весьма демократичные.

Утро началось с головной боли, но не мучительной, как в студенческие годы, а довольной легкой, так что я пришел к выводу, что вино в той харчевне подавали вполне приличное. Особой ностальгии добавил тот факт, что сегодня я собирался съездить в Академию Магии, где когда-то учился, чтобы поболтать со своим старым преподавателем.

Профессор теории магии не нашелся на кафедре — у него была лекция. Я решил, что и сам не прочь освежить уроки в памяти, поэтому тихонько зашел в знакомую аудиторию через дальнюю дверь и сел за одну из задних парт. Профессор меня заметил, но не сбился с мысли, лишь дернулся уголок его тонких губ. Это была одна из лекций для третьекурсников по теории энергии:

— Природные источники магии — величайшая драгоценность нашего мира. Мы знаем, что в некоторых других мирах их просто не существует: магам приходится фактически процеживать через свои каналы энергию, в попытках собрать хотя бы крупицы силы. Но наш мир делает это вместо нас. Как вы уже проходили, растения поглощают магию из воздуха. Когда они отмирают и разлагаются, вода размывает сцепленные с магией вещества, в виде раствора они просачиваются под землю и там накапливаются, а затем прорываются в некоторых местах из-под земли обратно в воздух. Таков круговорот магии в природе, — профессор в своей привычной манере шагал туда-сюда и отстукивал ритм своей речи длинной деревянной указкой.

Я с улыбкой наблюдал за тем, с каким сосредоточенным видом все студенты записывали лекцию в тетради.

— Однако, когда-то в самом начале становления магической науки нашего мира, люди вели себя опрометчиво и ставили эксперименты над магическими источниками. Они пытались разными способами их усилить: раскапывали, проводили кровавые жертвоприношения, пытались вытянуть силу из-под земли другими способами, ставили артефакты-уловители, пытаясь поглотить всю энергию и не позволить ей насыщать воздух вокруг. Все эти эксперименты заканчивались плачевно: взрывами неконтролируемой магии, смертями экспериментаторов и даже полным исчезновением источников. Поэтому первый всемирный закон, введенный в нашем мире еще в ту пору, когда в нем было несколько отдельных государств, гласит: «Запрещены эксперименты над магическими источниками». Исток энергии — это достояние всего общества, всех жителей мира, и порча его является страшнейшим преступлением против человечества.

Один из студентов с первых рядов поднял руку, и профессор кивнул ему, разрешая говорить:

— Но разве с тех времен наука не ушла далеко вперед? Разве теперь мы не можем грамотно и аккуратно…

— Запрещено! — не дал ему закончить профессор. — Что непонятного в этом слове?! Вмешиваясь в течение магии, люди ставят себя выше Богов, создавших наш мир. Эта гордыня много раз подводила их и приводила к катастрофе. Итак, записывайте!.. — и он продолжил диктовать лекцию.

После окончания урока несколько студентов задержалось, чтобы задать какие-то вопросы профессору, я тоже поспешил подойти ближе.

— Мистер Стейнсон, не ожидал вас увидеть, — улыбнулся он мне, узнав. — Вы соскучились по своей альма-матер?

— Боюсь, что я по делам службы, профессор.

Помрачнев, он поспешил отослать студентов и позвал меня в небольшую комнату для отдыха преподавателей.

— Что-то произошло? — озабоченно спросил он, усаживаясь в свое любимое кресло. — Надеюсь, мои ученики не замешаны ни в каком криминальном деле?

— Нет, профессор, я к вам за консультацией.

— Очень интересно…

— Дело в том… — я замялся, как в