— Н-не надо… — совершенно смутившись, я решила бороться с неловкостью самым простым и привычным для себя способом. Прячась в шкафу. В данном конкретном случае — не залезая в него целиком. Просто раскрыла створки и сделала вид, что решаю, что надеть после купания. А чего решать? Не ту ведь, развратную… вон, моя скромная белая ночная рубашечка до пят лежит…

Машинально потянулась расстёгивать платье. Пальцы скользили по мелким противным крючкам, ряд которых тянулся через всю спину, и не захватывали их. Возможно, потому что дрожали.

Меня накрыло тенью. О полку шкафа рядом с моей головой оперлась мужская ладонь.

— Кажется, вам снова нужна моя помощь.

Меньше думать. Больше рисковать.

Почему он так сказал? Почему из всех на свете слов выбрал именно эти? В чём риск? Неужели просто в том, чтобы… быть со мной?

Я не знала. Но тоже постаралась следовать совету старого герцога. Выкинула из головы все лишние мысли. Просто промолчала. И кажется, этим своим молчанием дала разрешение, которого ждал муж. Но я бы ни за что на свете не могла назвать его сейчас фиктивным мужем.

Потому что то, как его руки легли на мои плечи и сжали — это было по-настоящему.

Как осторожно, бережно он убрал мои волосы со спины на грудь, каждым прикосновением рождая вихрь таких непривычных, но таких желанных эмоций — это было по-настоящему.

Его дыхание, обжигающее мою обнажённую шею — это было по-настоящему тоже. Намного честнее любых слов. Слова слишком часто лгут.

Я просто не понимала его — этого мужчину, который волей судьбы стал моим мужем. Устала разгадывать головоломки, устала от постоянных противоречий. Но кажется, сегодня впервые я смогла отказаться от того, чтобы их распутывать. И позволила себе просто жить. Неужели и он тоже? И в этом весь секрет таких странных перемен?

…Последние мысли покинули мою бедную голову, когда первые крючки были расстёгнуты на платье.

Его длинный выдох — пускает дрожь по моему телу.

Ещё один крючок. И ещё. Всё медленней и медленней эта сладкая пытка — и если она продлится ещё хоть немного, я точно свалюсь в обморок. Ноги уже не держат.

Словно в ответ на мою безмолвную мольбу, Дорн обнимает меня поперёк талии, и теперь я не боюсь упасть — ведь в кольце его рук так спокойно и безопасно.

— Ох…

И всё же прикосновение губ к спине чуть пониже шеи — горячее, жадное — застало меня врасплох. Я вздрогнула и вцепилась в запястья его рук, лежащих властно у меня на животе. Он не отстранился, лишь прижал меня крепче, и я чувствовала спиной твёрдость его мышц под тонкой тканью рубашки, чувствовала его глубокое дыхание.

Губы двинулись выше, коснулись изгиба шеи. Неторопливо изучая, присваивая… то, что на самом деле давно уже было его. Если бы только я могла об этом сказать! Но я молчала, боясь спугнуть мгновение. Боясь обмануться и поверить в бесплодные мечты, наивные грёзы — как это было уже не раз.

И мир кружился всё быстрее и быстрее — или то была моя голова…

А платье меж тем уже готово было упасть с плеч к его ногам. И вот теперь, на самом краю обрыва, с которого я почти решилась спрыгнуть, мне вдруг стало страшно на мгновение. Я сжалась. Тут же приказала себе не глупить, сделала пару глубоких вдохов, чтобы расслабиться… не очень помогло.

Дорн тут же почувствовал эту перемену. Он застыл, словно задумавшись — а потом отстранился. Аккуратно поправил рукава на платье, подтянул их вверх… злосчастные крючки, правда, и не думал застёгивать, и кожу тут же куснуло холодом. Почему-то стало стыдно. Наверное, за то, что я такая трусиха.

— Мне…

— Элис, иди. Я тебя не тороплю.

Я почти сбежала от него в ванную комнату, придерживая по дороге одновременно и волочащиеся юбки, и сползающие рукава. Каким-то чудом не забыла прихватить ночную сорочку с полки. Стремглав ворвалась в маленькую комнатку, крепко-накрепко заперла дверь на защёлку, привалилась к доскам спиной и без сил сползла вниз.

Голова взрывалась хаосом мыслей. Видимо, это была месть моих мыслей за то, что я только что так успешно практиковалась в очищении сознания — теперь они набросились на меня как рой жалящий ос.

Что значит «не торопит»? «Не торопит» в чём?! Он что же, собирался… Да нет, не может быть! Или может?..

Я прижала холодные как лёд ладони к горячим щекам. Мне показалось — или мой герцог только что хотел устроить нам первую брачную ночь?! Настоящую? Но… зачем? В доме ведь никого. Нам даже ночевать в одной комнате больше нет необходимости.

Я осторожно повернула голову, коснулась ухом дверной створки. Прислушалась. В комнате стояла мёртвая тишина. Неужели ушёл?

Меня поразила совершенно безумная смесь эмоций от этого факта. Облегчение пополам с… разочарованием. И даже, пожалуй, какой-то детской обидой. Мог бы так легко меня и не отпускать! Мог бы, хотя бы, остаться…

Я встала, со злостью сорвала с себя дурацкое платье и уныло потащилась к ванне. Потрогала кончиками пальцев — вода была ледяная. Где там эти камни Мол? Постучать один об другой, значит… Я так задумалась, раз за разом прокручивая в памяти то, что сейчас было, что чуть не пропустила момент, когда камни нагрелись и начали обжигать. Ойкнула и поскорее бросила их в воду. Серые булыжники осветились изнутри, наполняя ванную комнату мягким свечением. Так красиво… поймав себя на мысли, что хотела бы разделить эту красоту с мужем, я вконец смутилась.

Нет, сегодня я точно схожу с ума!

Когда камни отдали всё тепло и прекратили светиться, вода как раз стала обжигающе горячей, как я люблю. Я поскорее вошла в воду и откинулась на бортике, чувствуя, как покидает тело внутренняя дрожь и растворяется холод.

А за дверью по-прежнему было тихо. Я вздохнула.

В воде я лежала так долго, как только могла — пока она совсем не остыла. Наверное, пряталась за хоть каким-то делом, только чтобы оттянуть момент, когда придётся выйти в пустоту герцогской спальни и убедиться в том, что меня действительно оставили одну.

Ещё дольше вытиралась и сушила волосы полотенцем. Очень тщательно вычёсывала их щёткой. Кое-как натянула на голое тело свою привычную, длинную до пят ночную рубашку. Даже напевала, чтобы заглушить звенящую тишину. И чувствовала себя донельзя несчастной.

А потом, после трёх или четырёх страдальческих вздохов, всё-таки щёлкнула задвижкой, толкнула дверь… и замерла на пороге.

Потому что ровно посередине герцогской постели лежал хозяин этой самой постели. Вытянувшись во весь свой немалый рост, заложив руки за голову… и он был голый. Ну почти. Кое-какая одежда всё же имелась. Брюки чёрные, до колен… но на этом всё.

Он спокойно лежал, закрыв глаза, и кажется, спал. Но почему-то я испугалась, что только делает вид. Дорн был похож на кота, неподвижно караулящего мышь у норы. Я бы не удивилась, если б начал глазами сверкать из-под полуприкрытых век… но глаза его были плотно закрыты, и я всё же выдохнула. Хотя вспомнить, что надо дышать, было ой как нелегко.