Отскочив, затараторила какие-то нелепые извинения и придержала зарычавшего было пса. Стражники прошли мимо, продолжая негодовать по поводу медлительности задержанных, а моя ностальгия сразу испарилась.

— Прогуляемся по круговой? — как можно бодрее предложила я супругу, поглаживая его по голове. — Ну ее, эту центральную улицу. Никогда окраин не видела.

Пес постоял еще немного, затем резко мотнул головой и потрусил вперед, указывая дорогу.

Так я и оказалась в той самой неведомой городской глубинке. Никогда не думала, что бедные районы так сильно отличаются от богатых. И дело даже не в возрасте построек, которые становились все более обветшалыми и покосившимися. Нет. Запах, атмосфера, люди — все было другое!

Зловонные сточные канавы вдоль домов, хмурые лица и недовольные взгляды редких прохожих, общая серость и безысходность подавляли. Лавитарийцы не выглядели счастливыми. Более того, от сородичей хотелось бежать прочь, без оглядки. Хотя бы в ту же Хастарию — там тепло, солнечно и ярко.

Хакарк смирно шел рядом, не выказывая недовольства. Похоже, в отличие от меня он к подобной картине мира привык.

Стоило немного зазеваться, и тут же случилось неприятное столкновение. Обернувшись на голос, увидела верзилу с немытой годами головой и презрительно выпяченной верхней губой.

— Куда прешь? Жить надоело, доходяга?

— Нет, — честно ответила я. — Просто ищу работу, осматриваюсь.

— Здесь? Работу?! — Мужик откинул голову и громко расхохотался, словно услышал какую-то невероятно смешную шутку.

— Я — гарнариец, — попыталась объяснить незнакомцу, — ищу кров и пищу. Путешествую, узнаю тайны мира.

— Не туда ты свернул, путешественник, — прервал меня собеседник, утирая слезы смеха. — У нас здесь каждый второй такой же дармоед. Зенки позаливают с самого утра — и до вечера тайны мира познают, пока стража под белы рученьки не уведет… на отдых в казематы. Так что, вертай на дорогу и иди до центра, авось чего и найдется. И за псиной смотри, если дорожишь ею.

— Благодарствую, — ответила я, в душе кипя от гнева. Всегда считала, что Лавитария — лучшая из всех стран на земле. Скажи мне кто, что это не так — не задумываясь, вступила бы в спор не на жизнь, а на смерть. И, кажется, погибла бы самой нелепой смертью.

Вот она — обратная сторона красивой картинки. Изнанка моего мира. Грязная, зловонная, правдивая и совершенно нелицеприятная. И сразу вспомнился рассказ Тирэна, выросшего в одной из подобных хибар. Стало тошно.

Развернувшись на пятках, я решительно отправилась к дороге, бухтя на ходу:

— За мной, Малыш. Доберусь я до батюшки с дядей. Они мне ответят! За все ответят! Людей в нищете держат, нас ни за что оклеветали… Да за кого они себя принимают? Думают, все можно? А ты им покажешь! Покажешь же?

Пес кивнул, пристроился рядом и безропотно зашагал к центру.

— Ты видел тех девушек? А сколько еще таких по городам и селам? Что они с ними делают? Допрашивают? Проверяют? Они же напуганы были до смерти. Чем дядя и отец лучше Раена?!

Я немного помолчала, переводя дыхание, и вдруг остановилась как вкопанная.

— Раен, — повторила задумчиво, пытаясь поймать ускользающую мысль. — Этот заговор. Принц что-то говорил о нем, насмешничал во время нашей встречи. Упоминал мою маму. Намекал, что она неспроста была так слаба здоровьем… Что дети погибали в ее утробе не просто так.

Пес сел рядом, уставился на меня немигающим взглядом. Весь его вид требовал продолжения.

— Что-то о моей тетке говорил, — продолжила я, пытаясь припомнить детали. — Ох, мне было так страшно, что я совсем потеряла голову. Тогда решила, что Раен связывает появление в семье Сильвы и… Да быть не может!

Я снова пошла вперед, на этот раз молча. Размышлять на начатую тему было страшно. По всему выходило, что заговорщикам помогал кто-то, имевший в Лавитарии большую власть. Или даже был одним из них. Кто-то травил мою маму. Близкий, родной, тот, кому она доверяла.

От этих мыслей меня передернуло, а к глазам подступили слезы. Малодушно скомкав зародившиеся сомнения, отмела их в сторону и, глубоко вдохнув, проговорила нарочито беззаботно:

— Скорее бы найти нужный гостиный двор, а, Малыш? Надеюсь, нас там как следует накормят. Ты ведь тоже не прочь перекусить?

Пес облизнулся.

— Ну вот и славно. Придем — и сразу попросим какой-нибудь нехитрой работенки. А потому отобедаем — и в новый дом!

Весь оставшийся путь я говорила, не умолкая. О всякой ерунде. Обсуждала с молчаливым псом здания, дорогу, погоду… Лишь миновав городской парк и оказавшись у ворот храма Двуликой, осеклась, увидев количество скопившейся у входа стражи. На запястьях некоторых виднелись браслеты с изумрудными вставками — распознаватели магии. Побледнев и опустив голову, я пошла мимо, прибавив шаг. Не хватало еще, чтобы кто-то решил проверить на вшивость мою личину.

Когда некто дернул меня за запястье, едва не упала.

— Спешишь, мужик? — уточнил хриплый голос. Я подняла глаза и уставилась налицо, изуродованное шрамом. От остановившего меня наемника — меч на поясе и черная мантия с капюшоном буквально кричали о способе его заработка — веяло стужей и опасностью.

— Ищу гостиницу, — пропищала я, удивляясь, куда пропал мой прежний голос. — Мы с псом давно в пути, поесть бы и отдохнуть.

— С каким псом? — уточнил наемник, заглядывая за мое плечо.

Я тоже осмотрелась. Хакарка нигде не было видно. Надо же, пропал.

— Прибился один, да, видать, уже отстал, пока до места дошли, — ответила, вырывая руку у незнакомца. — А вам что? Работа какая имеется? Или любопытство праздное?

— Работенка есть, — задумчиво почесал бороду мужик. — Дам тебе медяк, если вот эту девицу где увидишь и ко мне приведешь.

И мне показали любимый портрет. Тот самый, что отец велел нарисовать к семнадцатилетию, а потом выслал Хакарку.

Внутри забилось в удвоенном ритме сердце, дрогнул желудок. Да так, что тошнота к горлу подступила.

— Медяка за такую мало, — сказала, нагло поправляя на себе рваную рубаху, расползающуюся по швам. — Чего она сделала-то?

— Ты не в свое дело не лезь! — гаркнул наемник, толкнув в плечо и тут же выбивая из меня всю прыть. — Говори, видел ее?!

— Никого я не видел, — отозвалась обиженно, отступая на пару шагов. — И нечего руки распускать. Я — честный гарнариец, никому худого не делаю.

— Увидишь — приведи в гостиный двор, называется «У тетушки Сагхи», — наемник, нехорошо сверкнул глазами. — Это за магазинами левее. Уяснил?

— Уяснил. — Кивнув, двинулась в указанном направлении, чувствуя, как земля шатается под ногами. Или это меня от страха штормить начало?

Пройдя немного, обернулась, чтобы найти Хакарка, но того не было. А наемник так и стоял, глазея вслед. Пришлось уходить самой, подальше от неприятностей.