Один дрессировщик собрал в кучу самых мелких бычков, тех, которых Бавори натаскивала на кавказках. Построил малышей парами и повел с площади в стойло. Бычки послушно топали за ним. Прямо милые ребятишки из детского сада. Сходили на прогулку, а теперь возвращаются в садик. Только на четырех ногах ходят…

Подростков тоже разводили. Правда, этими занялись сразу трое. Ну, это понятно. Управляться с подростками всегда труднее всего и лучше не рисковать. Их поделили на три части и колоннами по два десятка развели в разные стороны.

А взрослые остались. Справа, из-за домов, вынырнула еще дюжина взрослых баскеров с дрессировщиком. Ага, это те, что бегали кросс…

Что же у вас случилось-то, ребятки? Ладно, что бы ни случилось. Уводите старшеньких и ищите, кого потеряли. И поскорей…

По руке прошелся шерстяной бок. Белоснежка была уже тут как тут. Забралась на подоконник и совала любопытный нос между планок жалюзи. Лобастый на полу тоже был не прочь забраться на подоконник. И если бы не врожденная интеллигентность, вспрыгнул бы. Только Скалолазка занималась делом – глядела не на подоконник, а на вход в лабораторию.

– Ну-ка брысь, красавица.

Стас спихнул Белоснежку с подоконника. Только не хватало, чтобы заметили, как через ярко освещенные с улицы жалюзи выглядывает любопытная крысиная морда! Из окна лаборатории, где техники и реактивов на полмиллиона драконьих шкурок! А в соседней комнате и вовсе секвенсор стоит…

Сирена вырубилась. Вслед за ней погасли и осветительные вышки.

Пару секунд было темно, а потом вышки опять включились. Но уже не с прежним накалом, куда слабее. После ослепительного, режущего глаза голубого потока свет казался мягким и приглушенным, как от синего ночника.

Ну вот. Пошумели и хватит. Слава всем богам, какие есть, на этот раз обошлось. Отключили режим тревоги.

– След! – скомандовал Стас.

Прошел к выходу, пошел по коридору. На этот раз все же поднял руки – хотя блокиратор должен был и открыться…

– Блин!

Руки опять наткнулись на холодный пластик.

– Да чтоб вас всех!

Сирену выключили, но блокираторы никто не отключил. Коридор по-прежнему был перекрыт. И здесь, и, значит, еще в двух местах, через которые нужно пройти, чтобы выбраться на тыльную сторону дома – к гаражу…

Стас ткнул руками вперед еще раз, – ясно, что никуда пластик сам по себе не пропадет, но где-то в глубине души еще не верилось. Просто не укладывалось в голове.

Проблемы вовсе не кончились? Сирена отключена, но тревога не закончилась?..

Если поиски, кого бы они там ни искали, затянутся на несколько часов… Как бы не пришлось выбираться с фермы в брезжущем рассвете…

Но блокиратору это было безразлично.

– Я существую, сказал человек Вселенной, – мрачно продекламировал Стас. – Этот факт не будит во мне чувства долга, ответила Вселенная…

Черт возьми!

Стас зашагал обратно в лабораторию.

Крысы, недоуменно крутя мордами, сбились кружком и сели посреди комнаты. Ну да, кое-кто и в самом деле носится туда-сюда, как идиот.

Опять к окну, опять разжать планки жалюзи…

Взрослых баскеров уводить с площади не спешили. Бавори ждет, пока вернутся остальные дрессировщики? Сама она такими делами не занимается?

Белоручка, хоть и во всем черном?..

И, словно услышав его мысли, женщина крутанулась на каблуках…

Блин! Стас отпустил планку и отскочил от окна. Обернулась – прямо на этот дом, на третий этаж, на это окно!

Сердце в груди молотилось, как бубен шамана. Прямо в это окно посмотрела! Как почувствовала! Неужели заметила?..

Может быть, и нет. Она в центре площади, все осветительные вышки нацелены прямо на нее. Для нее все дома вокруг площади должны быть как едва различимые пятна… Вроде бы. А может быть, какая-нибудь лампа дает отражение от стальных планок жалюзи прямо туда, где стоит Бавори? И одна приподнятая планка, отражающая свет в другую сторону, между ослепительными соседками бросается в глаза, как чернильное пятно на подвенечном платье…

Стас сглотнул.

Прошел через лабораторию к окну на другом краю стены, присел и самую малость приподнял нижнюю планку жалюзи, над самой рамой. Если кто-то и смотрит сюда, может быть, и не заметит…

Бавори сюда не смотрела. Дрессировщики, разводившие по стойлам малышей и подростков, вернулись. Но разводить по стойлам взрослых баскеров никто не торопился. Встали за спиной Бавори, терпеливо ждут чего-то.

Баскеры топтались, сбившись в кучки, и косились на Бавори.

И дождались. Бавори поднесла руку к губам – кажется, там блеснуло что-то серебристое, свисток? – и всех баскеров словно петух в задницу клюнул. Подпрыгнули на месте и развернулись к Бавори.

Она что-то скомандовала. Баскеры, как один, рванулись к центру площади, выстроились перед ней в длинную шеренгу. Встали на дыбы.

Бавори прошлась вдоль ряда, постукивая хлыстом по ноге. Обойки на кончиках рогов вознеслись над землей на три с лишним метра. Изящная, но не очень высокая Бавори на фоне этих полутонных тварей казалась Дюймовочкой. Эх, если бы хоть краешком уха услышать, какую именно команду она произнесла… Каким языком команд пользуется для дрессировки?

Вдруг придется пересечься с этими тварями? Тогда нелишне знать, к каким командам они привыкли. Конечно, мало шансов, что они подчинятся незнакомому человеку, даже если команда будет угадана верно, но, по крайней мере, брошенная уверенным голосом команда заставит их сомневаться.

Пусть даже всего пару секунд. Иногда и пара секунд замешательства может спасти…

Похлопывая себя по ноге хлыстом, Бавори прошлась вдоль шеренги в обратную сторону. Щелкнула кнутом по мокрому пластику, подняв веер сверкающих брызг. Твари, как один, рухнули на колени.

Стас поморщился. Хотя суставы у тварей смоделированы здорово, чтобы не сказать гениально, – ноги выгибаются и по-лошадиному, и по-человечьему, – но все-таки их основное положение лошадиное. Хоть сустав и сверхподвижный, но все равно стоять на коленях при таком устройстве ног – чистая пытка.

Но твари стояли. Дождь усилился, струи воды стекали по их мордам, а они стояли, вывернув ноги почти на сто восемьдесят градусов. Терпели и покорно стояли на коленях, – даже так возвышаясь над дрессировщицей. Ее метр восемьдесят, десяток сантиметров из которых был за счет длинных каблуков, доставали тварям лишь до оттопыренных клыками губ. А были еще полуметровые рога с красными обойками на концах.

Обе кавказки, прикованные цепями к невысокому столбу на краю площади и хмуро лежавшие в лужах, тоже вскочили и сели. Хотя к ним Бавори не то что не обращалась, вообще в их сторону не глядела, стояла спиной.